french german english russian  
Биография художникаХудожественные галереиХудожественная продукцияПечатные копии картинБаннеры партнёровСсылки партнёровСсылки музеевСсылки художниковКонтактная информацияМузеи Рыбинска .french ,german english .russian

 

Герб города Рыбинска
Археология верхней Волги
Музеи Рыбинска

Содержание:
1. Великий Новгород
2. Статья "Забытый город"
3. Художественная галерея
    "Великий Новгород"

4. Дворянские роды
    Великого Новгорода 1
, 2
5. Выдающиеся князья
    Великого Новгорода 1
, 2
6. Руница и кириллица в
    письменности Новгорода

7. Находки археологических
    экспедиций

8. Новгородцы в битвах
    и походах

9. Деньги Великого
    Новгорода

10. Свято-русские веды.
      Книга Коляды

11. Велесова Книга
12. Гиперборея
13. Символика Великого
      Новгорода

14. Сказание о Словене и
      Русе и городе Словенске

15. Из новгородских
      летописей

16. Гербы земель Великого
      Новгорода

17. Начало Руси по
      Иоакимовской летописи

18. Список деревень
Ярославской губернии 1856г

19. Арабские летописцы о
      Новгородской Руси

20. О Моске и Московии
21. Археология верхней
     Волги

22. Фатьяновская культура
23. Из скандинавских      летописей о Руси
24. Генеалогия дворянства
     Ярославской губернии

25. История российская -     Татищев
26. История Рыбинска,
Холопьего городка, Мологи

27. Описание иностранных
     летописцев о Руси

28. О древнерусской
      одежде


Контакты:
boris_shestakov@mail.ru
moschckin.igor@yandex.ru

Ссылки на исторические сайты:
www.siegel.ru
www.museum.murom.ru
www.a-nevskiy.narod.ru
www.lib.ru/HISTORY/
www.paganism.msk.ru
www.paganism.msk.ru/liter/
www.booksite.ru
www.anfas-news.ru
www.epochtimes.ru
www.vekovka.h1.ru
www.zolotoe-koltso.ru

1. Антропология и этническая история
2. Исследования по археологии Верхней Волги
3. Этногез Восточных славян
4. Об археологических исследованиях РАН в районе Верхней Волги и принадлежности проживавших народов к древним славянам
5. Наука за 5555-летие господства скифов в Европе и Азии
6. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. Кучкин В.А.
7. Версии о происхождении названия Русь
8. Саклабы к постановке проблемы, А. Ф. Алекперов
9. Тайны русского народа: в поисках истоков Руси. Два взгляда на историю Древней Руси

АНТРОПОЛОГИЯ И ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

Этническая антропология
Люди самых разнообразных профессий, представители разныхнародов хотят знать свое прошлое, хотят учиться на нем, и антропология вместе с древней историей, археологией и этнографией удовлетворяет их любознательность, помогает извлечь из забвения то, что не сохранилось записанным на камне, погибло в огне пожарищ, разрушено тысячелетними наносами земли… Если воспринимать прошлое как музей восковых фигур, если смотреть на антрополога как на сухого и педантичного хранителя черепов икостей, он действительно предстает чудаком и анахоретом. Я не знаю ни одного такого антрополога…(Алексеев В.П., 1972. С. 302-303) Алексеев Валерий Павлович (1929-1991) - выдающийся российский ученый - антрополог, историк, археолог, академик АН СССР с 1987 г. С 1988 г. директор Института археологии АН СССР.

Тип (другое название) Описание Распространение Происхождение
"Западный великорус великорус"(валдайский тип) Светлоглазое и брахикефальное население Валдай, Вологодская, Ярославская, Костромская области По своим антропологическим чертам население сходно с белорусами, некоторыми литовскими и польскими группами и, по мнению автора, связано с позднейшей волной западной миграции.
"Восточный великорус" (северопонтийский или рязанский тип) Темнопигментированное и субдолихокефальное население Район среднего течения р. Оки Население испытавшие контакт с группами, обитающими к востоку от зоны основного ареала русских. Его возникновение автор связал с потомками древних финно-угров.
"Широкоголовый шатен" Темноволосое ибрахикефальное население Южная окраина русского ареала и часть Украины (область от Курска до Волыни) Этот вариант автор считал поздним, образовавшимся в результате смешения разнородных элементов на территории Киевской Руси после ее опустошения ордынским нашествием.
"Северо-западный" (ильменский тип)" Светлоглазое, долихокефальное и высокорослое население Новгородчина, Приильменье и Белоозерье Указанные особенности позволили высказать предположение о связях новгородцев с западными финнами и северо-европеоидными народами
Таблица 1: Итоги первого последовательного антропологического описания населения Европейской России, выполненного Е.М. Чепурковским-1913-16 гг.

Славяне
Что же мы получили: с одной стороны, несомненна более или менее выраженная гомогенность антропологического облика русских, как населения, прекрасно вписывающегося в картину изменчивости европеоидных типов. C другой - многократно подтверждено существование локальных антропологических вариантов в составе этого населения, различия между которыми невелики, но весьма отчетливы.

Теоретически Вы уже сейчас можете найти добрый десяток причин, определивших оба этих явления (недаром пять тем подряд мы обсуждаем проблемы биологической изменчивости). Если вспомнить кое-какие исторические факты, Ваши предположения, скорее всего еще более приблизятся к реальности. Но не будем торопиться. Если проводить работу последовательно, следующим шагом должно стать привлечение данных по соседним народам - тому населению, во взаимодействии с которым априорно определялась антропологическая специфика русских. Но ареал расселения русских очень широк, и для такого анализа должны быть привлечены практически все доступные материалы, относящиеся к другим славянским, финно-угорским, балтийским и тюркским народам. Упростим задачу и остановимся подробнее на группе славянских народов. Их ареал находится в рамках обширной зоны, разделяющей территории северных и южных европеоидов, в пределах большой европеоидной расы. Население этого региона отличается промежуточной по интенсивности пигментацией и большим разнообразием локальных сочетаний антропологических признаков. Локальные варианты этого населения принято объединять в две группы - западноевропейскую и центрально-восточноевропейскую. Критерием для их выделения является в первом случае отсутствие, во втором - наличие незначительной монголоидной примеси, которая выражается в тенденции к ослаблению роста бороды, и к уплощенности лица и носа. В целом же, все без исключения славянские народы относятся к европеоидной расе, о чем говорят существенные для расовой диагностики признаки: у славян острый горизонтальный профиль лица, сильно выступают нос и переносье, слабо развиты скулы, выражен волосяной покров на лице и теле, отсутствует типичное для монголоидов набухание верхнего века.

Еще в ранних работах Н.Н. Чебоксарова было высказано предположение о двух этапах проникновения этих монголоидных элементов с востока на запад, связанного хронологически с двумя разновременными событиями: с медленным внедрением монголоидов в неолитическое время (с племенами культуры ямочно-гребенчатой керамики); В настоящий момент можно говорить о пяти антропологических типах, представленных в составе славян и различающихся заметной морфологической спецификой. Они образуют компактные ареалы - группы популяций:
- беломоро-балтийскую (название предложено Н.Н. Чебоксаровым),
- восточноевропейскую (И.Е. Деникер),
- днепро-карпатскую (В.В. Бунак),
- понтийскую (В.В. Бунак),
- динарскую (И.Е. Деникер).

Каждая из них, в свою очередь, подразделяется на несколько антропологических типов меньшего таксономического ранга, в чем мы только что убедились на примере русского населения.

Истоки восточнославянских народов
В антропологической литературе содержатся разнообразные гипотезы происхождения славянских народов, которые можно объединить в две группы (см.: Алексеева Т.И., 1997): гипотезы генерализирующего плана, утверждающие единство антропологического состава славян, гипотезы дифференцирующего плана, согласно которым славяне отличаются антропологическим разнообразием и не образуют антропологического единства. В соответствии с генерализующими гипотезами история славян рассматривается: как сложение на какой-то определенной территории ("прародине") общности физического типа, включавшей общих предков всех славянских народов; как расселение этой общности, и сложение на ее основе современных народов, при участии инородных элементов разного происхождения.

Авторы дифференцирующих гипотез, напротив, не видят аналогий между отдельными славянскими народами и полагают, что разные народы формировались из различных расовых компонентов, не связанных между собою общностью присхождения. Для решения дилеммы следует обратиться к исследованиям древнего населения, известного по многочисленным славянским могильникам Центральной, Восточной и Южной Европы. Ранние краниологические серии принадлежит лишь к X-XII вв., до этого времени у славян преобладал обряд трупосожжения. Преобладающей комбинацией признаков в славянском населении оказывается долихомезокрания, средняя ширина лица, резко профилированное лицо и среднее или сильное выступание носа (Алексеева Т.И., 1999). Пропорции лицевого скелета и черепной коробки позволяют отметить определенное единство средневекового славянского населения в целом, близость его к средневековыми балтам и явные отличия от древних германцев По данным археологии, языкознания и по летописным источникам, до появления славян в Восточной Европе балты занимали огромные пространства по Неману, Западной Двине, в верховьях Днепра и Оки. Аналогичный антропологический комплекс прослеживается в более раннее время в палеоантропологических материалах из могильников культуры шнуровой керамики, распространенной в Центральной Европе и в Прибалтийском регионе в эпоху бронзы. Вывод о формировании славян в ближайшем соседстве с балтами и на сходной антропологической основе подтверждает лингвистический факт былого балто-славянского единства. Подтверждается эта гипотеза результатами изучения различных систем антропологических признаков - соматологией, дерматоглификой и одонтологией. В широком пространстве от Балтийского моря до среднего течения Волги были расселены многочисленные финно-угорские народы, участие которых в этногенезе восточных славян неоднократно демонстрировалось исследователями. Например, долихокранный, узколицый, со средней высотой лица, с ослабленным или средне-выступающим носом антропологический комплекс, типичный для вятичей и восточных кривичей, а также проявляющийся в некоторых финно-угорских группах Поволжья, как показали исследования С.Г. Ефимовой, весьма сходен с антропологическим типом населения пьяноборской (азелинской) культуры, относящейся еще к первой половине I тыс. н.э. (Ефимова С.Г., 1999). А последнее, видимо, восходит к еще более раннему населению ананьинской культуры, несколько отличаясь от него большей выраженностью европеоидных черт. Соприкосновение восточных славян с потомками скифо-сарматского населения на землях среднего и нижнего течения Днепра, в бассейне Южного Буга, с группами причерноморских степей (например, неоднородным в антропологическом смысле населением черняховской культуры) также оставило след в генезисе восточнославянских народов. Проявление понтийских черт в физическом облике восточных славян может быть связано не только с черняховцами, но и с другими группами предшествующего времени, например, с значительным пластом аланского населения Верхнего Дона VIII-IX вв. н.э., предки которого, в свою очередь, тяготеют к Кавказу. Восточнославянское население средневековья испытало воздействие кочевников южнорусских степей. В антропологических данных, правда, эти контакты не столь явственны, как контакты с другими этническими группами Восточной Европы. Так, почти не оставило заметных следов и нашествие татаро-монголов. Лишь в очень слабой форме контакты с кочевниками прослеживаются в районах бывших татаро-монгольских форпостов и на юго-восточных границах Древней Руси (Ефимова С.Г., 1999) Итак, начиная как минимум с савромато-сарматского времени, формируется антропологический пласт, во многом определяющий особенности физического типа степного населения Восточной Европы вплоть до позднего средневековья.

Прародина славян
Мы только что сказали, что можно говорить о значительной роли субстрата в сложении антропологического состава восточных славян на разных этапах истории. В их облике проступают черты, присущие балтам, финно-уграм и ирано-язычным группам, населявшим Восточную Европу до прихода на эту территорию славян и соседствующих с ними все время. Остался еще один вопрос - откуда все-таки "пришли" славяне? Была ли вообще такая единая территория - прародина? Результаты анализа краниологического материала, относящегося к различным этническим группам Европы, показали значительную близость антропологического состава славянских групп, их отличие от германцев и сходство с балто- и финноязычными народами (в пропорциях лицевого и мозгового отделов черепа). Это обстоятельство позволяет сделать вывод не только об определенной антропологической общности славян, но и о географической зоне контакта этих пластов населения. Общность, нарушенная впоследствии контактами славян с иноязычными народами, их ассимиляцией, а также условиями изоляции различного рода и консолидации племен, по-видимому, предшествовала периоду расселения славян на обширных просторах Европы. Её удается локализовать в пределах обширной территории, ограниченной верхним течением Западной Двины на севере, верхним и средним течением Вислы на западе, левыми притоками Дуная в среднем его течении, правыми притоками Днепра в среднем и нижнем его течении на востоке. Это территория так называемых "славянских древностей", из которой осуществлялось расселение славян в лесостепные просторы Восточной Европы и за Дунай.

Колонизация восточнославянских племен (эпоха средневековья)
Судя по археологическому инвентарю славянских погребений, находкам материальной культуры на городищах и селищах, "славянская колонизация носила характер внедрения преимущественно мирного земледельческого населения в инородную среду" (Алексеева Т.И., 1999. С. 312). В результате этого процесса основным фактором формирования антропологического облика славян была метисация. Кстати, рассматривая данные исторической экологии и палеодемографии, можно заключить, что фактор смешения играл роль своеобразной стратегии выживания славян на новых землях.Выяснилось, что на этом этапе в сложении физического облика восточных славян принимало участие, по крайней мере, два морфологических комплекса: первый характеризуется долихокранией, крупными размерами мозгового и лицевого отделов черепа, резкой профилированностью лица, сильным выступанием носа. Т.о., этот комплекс имеет явно западное (европеоидное) происхождение. Второй - отличается меньшими размерами лица и черепной коробки, мезокранией, ослабленным выступанием носа и незначительной уплощенностью лицевого отдела черепа. Т.е. отмечаются черты слабо выраженной монголоидности.

Соотношение этих комплексов меняется в зависимости от географического расположения славянских племен - по направлению к востоку увеличивается компонент, характеризующийся незначительной монголоидной примесью и ослаблением европеоидных черт. В отчетливом виде комплекс был распространен среди финно-угорских групп Восточной Европы - летописных мери, муромы, мещеры, чуди, веси, известных по могильникам северо-западной части Восточной Европы, Волго-Окского междуречья и Поволжья. "Это население, подвергавшееся славянской колонизации, передало свои черты новгородским словенам, вятичам и восточным группам кривичей, впоследствии ставшим основой русского народа" (Алексеева Т.И., 1999. Противоположный, с резко выраженными европеоидными чертами, вариант распространен среди средневекового летто-литовского населения (среди латгалов, аукштайтов и ятвягов). У восточных славян он проявляется среди волынян, полоцких кривичей, древлян, положивших начало белорусскому и, частично, украинскому народам. На территории полян, ставших впоследствии антропологической основой украинского народа, в эпоху средневековья обнаруживаются черты ираноязычного населения, известного по могильникам алан и некоторой части населения черняховской культуры. В южной части ареала русских и в юго-восточной - украинцев, обнаруживаются антропологические черты, восходящие к савромато-сарматскому этно-культурному сообществу. Все эти факты позволяют заключить, что антропологическая дифференциация средневекового восточнославянского населения в значительной мере отражает антропологический состав населения Восточной Европы до прихода славян.

Восточные славяне в эпоху позднего средневековья
Помимо морфологических характеристик, значительную информацию о сложении народов Восточной Европы представляют данные исторической геногеографии. В этой связи любопытны результаты обобщенного картографического анализа, проведенного Ю.Г. Рычковым и Е.В. Балановской (Рычков Ю.Г. и др., 1999). Метод непрерывного картографирования выявил в составе русского генофонда три основные т.н. ядерные структуры: восточную - отражающую дославянский субстрат в формировании антропологического состава русского народа; центральную - свидетельство длительной и интенсивной метисации, наиболее типичную для русских и тождественную восточноевропейскому антропологическому типу, западную - вероятно, связанную с летописными славянами.

В эпоху позднего средневековья, с новыми этапами миграций славянского населения из более западных областей, наблюдается европеизация населения центральных областей Восточной Европы. В это время дисперсность антропологических черт значительно ослабевает, что особенно четко проявляется в материалах по современному русскому населению. Восточнославянское население в целом остается более гетерогенным, что обусловлено влиянием субстрата - того местного населения, ассимилируя которое, славяне поэтапно осваивали новые территории. Антропологические данные по древнейшим эпохам свидетельствуют о глубинных истоках этого субстрата на территории Восточной Европы. Если Вы еще не догадались, мы вернулись к той точке, с которой начинали свое погружение в историю. Вспомним о том, что именно эту картину географической изменчивости наблюдал в свое время Е.М. Чепурковский, к тем же выводам пришли В.В. Бунак, М.В. Витов и Т.И. Алексеева, описывая распределение региональных комплексов русских по обширным материалам экспедиций 60-х гг. ХХ в., наконец, в точности те же направления изменчивости были получены в исследованиях В.Е. Дерябина. Закончили еще одно путешествие - путешествие в историю, по ходу которого были описаны (вкратце, конечно) закономерности географической изменчивости антропологических черт ряда восточнославянских народов, прослежены основные этапы формирования этих особенностей, и, заодно, получены новые сведения из истории их носителей - древних популяций и современных этносов. Данные антропологии позволяют сделать заключение о существовании исходного антропологического единства славян, очертить примерные границы их исходного ареала (прародины), понять причины антропологического разнообразия населения на разных этапах его этнической истории с древнейших времен и до наших дней 6.4. Резюме: Итоги темы логично разделяются на общие (посвященные вопросам использования антропологических материалов в целях изучения этнической истории) и частные (мы наиболее подробно рассмотрели пример одной этногенетической реконструкции - проблемы сложения русских и других восточнославянских народов).

Итак, что представляет собой этническая антропология как историческая дисциплина. Формирование и поддержание биологической изменчивости (популяционных и расовых особенностей) тесно связано с ходом истории человечества. В связи с этим, справедливо обратное заключение - антропологический материал потенциально представляет большое значение для решения исторических проблем, и в особенности вопросов этногенеза. Этническая антропология - это раздел антропологии, изучающий морфофизиологические особенности отдельных этнических общностей (этносов). Полученные в результате этих исследований материалы дают возможность выяснить родственные взаимоотношения между группами населения и историю их возникновения, а именно место, древность и последовательность этногенетических событий (этногенезов). Исторически определившееся единство по языку, религии (или идеологии) и традициям (то есть чертам культуры в целом), а также территории и типу хозяйства характеризует этнические общности людей. Иначе говоря, этнос - объединение людей на основании общего самосознания, самоопределения (этнонима) и истории. Часто, говоря о популяции и об этносе, мы имеем дело с одной и той же группой населения, имеющей общее происхождение и географическую локализацию (ареал). Это в свою очередь означает, что могут возникать устойчивые параллели между биологическими характеристиками группы (антропологическими признаками) и этническими определителями. Отмечаемые параллели не абсолютны, они определились исторически и также исторически нарушаются.

Этническая антропология - несомненно, полезная, но потенциально опасная область знания. Если вы видите, что автор пытается обосновать выявленную статистическую закономерность там, где она не имеет логичного научного обоснования, стоит задуматься над подлинными целями его работы. Какого рода информацию предоставляет исследователям антропологический материал: Будучи важнейшим источником исторических реконструкций, антропологический материал охватывает практически всю историю человечества. Строение тела, особенности черепа и скелета - полигенные признаки, устойчивые к изменению. Благодаря этому происхождение физического типа народов может быть прослежено через многие поколения людей - мы устанавливаем факт преемственности современного и древнего населения. Наиболее важная функция антропологического материала как исторического источника - возможность фиксировать примесь инородных этнических элементов, то есть факт масштабной миграции населения. Появление новых элементов в языке и культуре совсем не обязательно свидетельствует о притоке нового населения. Возникновение же на данной территории нового антропологического комплекса почти однозначно говорит о приходе значительной массы нового населения.

Под автохтонным принято понимать, как правило, длительное развитие, происходящее в пределах ограниченного региона, без существенных влияний извне, то есть вариант развития в условиях отсутствия масштабных миграций и смешения (один из очевидных вариантов изоляции). Специфичные антропологические черты могут формироваться в результате миграции, смешения или длительного автохтонного существования. Одним из механизмов их возникновения является действие т.н. генетико-автоматических процессов. Эффект этого явления определяется демографическими параметрами популяции (ее объемом, плотностью и долей населения, участвующего в репродуктивном процессе). Дрейф генов - это случайные изменения частот генов (аллелей) в ряду поколений, происходящие как результат ошибки выборки гамет при скрещивании в небольших по численности популяциях (его наиболее частые варианты - т.н. эффект бутылочного горлышка и эффект основателя популяции). Этнос, как правило, представлен группой из нескольких популяций, а отдельная популяция очень часто бывает полиэтничной, то есть может включать в свой состав локальные общности людей, осознающих себя как представителей отдельных этносов.

Этнический фактор способствует появлению устойчивых внутрипопуляционных барьеров, причем его действие часто опосредовано социальной организацией населения. Структурированность популяции, т.е. ее подразделенность на более мелкие локальные группы, оказывает непосредственное влияние на антропологические особенности населения. Происходит это вне зависимости от принципа (этнический, социальный и т.п.), по которому устанавливаются внутрипопуляционные барьеры. В ходе изучения происхождения современного русского и восточнославянского населения антропологи пришли к ряду важных выводов:
- о гомогенности антропологического облика русских как населения, вписывающегося в картину изменчивости европеоидных типов;
- о существовании локальных (региональных) антропологических вариантов в составе этого населения, различия между которыми невелики, но весьма отчетливы;
- отметили факт единства средневекового славянского населения в целом (данным краниологии прослежена его близость его к древним балтам и явные отличия от германских народов);
- о том, что, начиная как минимум с савромато-сарматского времени, формируется антропологический пласт, вплоть до позднего средневековья определяющий особенности физического типа населения Восточной Европы;
- динарскую (И.Е. Деникер).

Кроме того, было установлено, что:
- антропологическая дифференциация средневекового восточнославянского населения в значительной мере отражает антропологический состав населения Восточной Европы до прихода славян;
- в эпоху позднего средневековья дисперсность (степень различия) антропологических черт в этом населении значительно ослабевает, что особенно четко проявляется в материалах по современному русскому населению;
- при этом, в целом, восточнославянское население остается более гетерогенным. Это обусловлено влиянием субстрата - того местного населения, ассимилируя которое, славяне поэтапно осваивали новые территории. Антропологические данные по древнейшим эпохам свидетельствуют о глубинных истоках этого субстрата на территории Восточной Европы.
Наконец, данные антропологии позволяют сделать заключение о существовании исходного антропологического единства славян, очертить примерные границы их исходного ареала (прародины), понять причины антропологического разнообразия населения на разных этапах его этнической истории с древнейших времен и до наших дней.

Список литературы:
Алексеев В.П. В поисках предков. М., 1972.
Рогинский Я.Я., Левин М.Г. Антропология. М., 1963.
Хрисанфова Е.Н., Перевозчиков И.В. Антропология. М., 1999.
Алексеев В.П. Происхождение народов Восточной Европы (краниологическое исследование). М., 1969.
Алексеев В.П. Происхождение народов Кавказа. Краниологическое исследование.
Алексеев В.П. Историческая антропология. М., 1979г;
Алексеев В.П. Историческая антропология и этногенез. М., 1989
Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян (по данным антропологии). М., 1973.
Алексеева Т.И. Этногенез и этническая история восточных славян // Восточные славяне. Антропология и этническая история / Ред. Т.И. Алексеева. М., 1999. С. 307-315.
Алексеева Т.И. Антропологический облик русского народа // Русские. М., 1997. С. 57-74.
Алексеева Т.И., Богатенков Д.В., Лебединская Г.В. Влахи. Антропо-экологическое исследование


Дополнения по антропологии Новгородской и Псковской областей
Cвоей массовостью керамический материал, следует напомнить слова А.В. Арциховского, служит 'надежнейшим этническим признаком', при-чем лепная является одним из наиболее ярких этнических индикаторов. Поэтому, как справедливо заключал Седов, именно лепная посуда 'представляет первостепенный интерес' для изучения истории населения Северо-Западной Руси. В 1960-х гг. В.Д.Белецкий широкое присутст-вие южнобалтийского керамического материала в раскопах Пскова объ-яснял тем, что сюда переселилось славянское население 'из северных областей Германии...'. В 1970 г. Седов, основываясь на сосудах нижнего горизонта Ладоги и Псковского городища, ближайшие аналогии которым известны на южнобалтийском Поморье, пришел к выводу 'о происхождении новгородских славян с запада, из Венедской земли'. В 1971 г. В.Л.Янин и М.Х.Алешковский отметили среди новгородского населения наличие 'балтославянского контингента', пришедшего с запада. В 1974 г. Г.П.Смирнова, исходя из 'сравнительного анализа керамики Новгорода и керамики поморских славян', поддержала мнение о заселении Новгородской земли выходцами из северных районов Висло-Эльбского междуречья. В 1977 г. В.М.Горюнова появление керамики южно-балтийского типа в Городке на Ловати связала с переселением с территории Западного Поморья водным торговым путем определенной части 'ремесленного люда'. В 1982 г. исследовательница, характеризуя западнославянские формы раннекруговой керамики Новгорода и Городка на Ловати, еще раз указала, что 'керамика этих форм... скорее всего, при-несена сюда выходцами с южного побережья Балтики'.

В 1979-1980 гг. С.В.Белецкий связал появление керамики южнобалтийского типа в Изборске с его основанием (рубеж VIII-IХ вв.), а в конце IХ в. в Пскове - со временем кратковременного затухания Изборска. В новой группы населения в Пскове (вторая половина X в.) ученый также видит южнобалтийских славян. Причем он подчеркнул, что его территория увеличилась в 6 раз, и на поселении появились профессиональные ремесла и торговля (весы, разновес, монетные находки). В 1980 и 1982 гг. К.М.Плоткин, отметил, 'что... в генезисе древнерусского насе-ления Псковщины участвовали западнославянские этнические элемен-ты'. В 1982 г. Й.Херрман высказался в пользу того, что южнобалтийские славяне могли 'прибывать и в Новгород, и в Старую Ладогу, поселяясь в этих торгово-ремесленных центрах'. В 1988 г. Е.Н.Носов, констатируя прибытие в VIII в. в центральное Приильменье новой группы славян с развитым земледельческим укладом хозяйства, значительно стимулиро-вавшей социально-экономическую жизнь региона, предположил, что переселенцы могли придти с территории современного Польского По-морья. Через два года он отметил наличие 'культурных связей поморских славян и населения истока р. Волхова'. В 1990 г. С.В.Белецкий под-черкнуто сказал, что на Труворовом городище 'в VIII-IХ вв. находился ремесленно-торговый протогородской центр, основанный славянскими переселенцами с территории междуречья (разрядка автора. - В.Ф.) нижней Эльбы и Одера...'. Заключения антропологов с поразительной точностью подтверждают выводы археологов. В 1969 г. В.П.Алексеев установил факт наличия среди населения Северо-Западной Руси выходцев с Балтийского Поморья. В 1974 г. Т.И.Алексеева констатировала, что краниологические серии с территории Северо-Запада 'тяготеют к балтийскому ареалу форм в славянском населении...'. Чуть позже В.В.Седов конкретизировал это поло-жение: 'Ближайшие аналогии раннесредневековым черепам новгородцев обнаруживаются среди краниологических серий, происходящих из славянских могильников Нижней Вислы и Одера. Таковы, в частности, славянские черепа из могильников Мекленбурга, принадлежащих ободритам'. К тому же типу, добавляет ученый, относятся и черепа из курганов Ярославского и Костромского Поволжья, активно осваиваемого новгородцами. (Вместе с тем он, давая оценку популярной в науке гипотезе о заселении Приильменья славянами из Поднепровья, отмечает, что 'каких-либо исторических и археологических данных, свидетельствующих о такой миграции, в нашем распоряжении нет'. Более того, подчеркивает Седов, по эаниологическим материалам связь славян новгородских и славян поднепровских 'невероятна'. Антропологические исследования, проведенные в 1977 г. Ю.Д.Беневоленской и Г.М.Давыдовой среди населения псковского обозерья, отличающегося стабильностью (малое число уезжающих из деревень) и достаточно большой обособленностью, показали, оно относится к западнобалтийскому типу, который 'наиболее распространен у населения южного побережья Балтийского моря и островов Шлезвиг-Гольштейн до Советской Прибалтики...'. В 1995 г. антрополог Н.Н.Гончарова специальным исследованием доказала генетические связи новгородских словен с балтийскими славянами, а ее учитель Т.И.Алексеева сейчас видит в них исключительно 'переселенцев с южного побе-режья Балтийского моря, в последствии смешавшиеся уже на новой те-ритории их обитания с финно-угорским населением Приильменья'. В пользу этой же мысли все больше склонялся в последнее время Седов.

С выводами археологов и антропологов о теснейшей связи Южной Балтики и Северо-Западной Руси и о переселении на территорию послед-ней какой-то части южнобалтийского населения полностью состыковываются заключения лингвистов. Н.М.Петровский, проанализировав новгородские памятники, указал на наличие в них бесспорно западносла-вянских особенностей. Д.К.Зеленин, в свою очередь, обратил внимание на балтославянские элементы в говорах и этнографии новгородцев. Исходя из этих фактов, оба исследователя пришли к выводу, что близость в языке и чертах народного быта новгородцев и балтийских славян можно объяснить лишь фактом переселения последних на озеро Ильмень. И это переселение, по мнению Зеленина, произошло так рано, что до ле-тописца XI в. 'дошли лишь глухие предания об этом'.

www.velesovkrug.nm.ru


Исследования по археологии Верхней Волги
Константин Воротной "Волга-Ра - священная река Руси"
(И совсем Ярославлю не тысяча лет)

Источник: www.rput.ru

Cвященная Инд-река «Ригведы», Вех «Авесты», Сарасвати «Махабхараты», Pa-река древнейших ведических мифов, сочинений античных историков и географов – это имена одной и той же реки, Волги.

Когда нам рассказывают о Волге, то, называя её великой, почему-то говорят лишь о её большой протяженности (мол, самая крупная река в Европе) и многоводности. Но ни слова – о её истинном величии, о той поистине неоценимой роли, которую сыграла эта река в истории человечества: по своей значимости Волга стоит в одном ряду с такими величайшими реками мира, как Нил в Египте, Инд и Ганг в Индии, Хуанхе и Янцзы в Китае, великие реки черной Африки и Америки. Кстати, «Волгой» эта река стала называться лишь где-то с середины XII в., до того верхняя часть реки (до устья Камы) называлась Воложкой (река бога Волоса – Велеса), а нижнюю пришедшие в VII в. хазары переименовали в «Итиль», не захотев называть эту водную артерию её древнейшим индоевропейским именем «Ра – Рось». Пришедшие на Русь византийские и западно-европейские миссионеры-христиане, а потом и русские князья, принявшие христианство, начали уничтожать все, что каким-то образом могло напоминать народу о его великой культуре и истории. Естественно, что река Ра, с ее стержневым, цивилизационным образующим названием, вокруг которого строилась жизнь и система миропонимания русского народа, стала одним из первых объектов разрушительной деятельности христиан – варягов и греков. С тех пор никто и никогда об этом не упоминает. И река так и осталась безликой «Волгой». А ведь величие Pa-реки именно в том, что она является колыбелью одной из древнейших на земле цивилизаций, на которой Ра-сия и народ русов живут многие тысячелетия, а не одну только тысячу лет христианской истории.

В древнейшие времена первой священной рекой ариев считался упоминаемый в «Ригведе» величайший поток Синдху, который существовал еще во времена оледенения (XVIII – XV тыс. до н.э.), русло его проходило между Скандинавским и Новоземельским ледниками, одним его устьем была Чешская губа Северного Ледовитого океана, другим – дельта Дона; реликтом этого потока является нынешняя река Шексна. Одним из притоков Синдху была, согласно «Ригведе», река Ра (Раса, Ранха). Когда ледники ушли, верхнее течение Синдху исчезло, река стала называться Инд, но после ухода одних арийских племен на юг их место заняли другие племена ариев, пришедшие с севера, они-то и переименовали часть Инда (от устья Камы и ниже) в реку Расу. Однако, память о потоке Синдху у людей сохранялась еще долгие тысячелетия: даже когда Волга и Дон разделились (воды Расы потекли по руслу некогда могучей реки Сарасвати, впадавшей в Каспийское море и пересохшей в результате глобальной засухи около 7 тыс.лет назад), устье Дона все равно продолжали называть «Синдху», о чем писали, например, древнегреческие историки Из тех же «Ригведы», «Авесты», «Махабхараты» следует, что на восточно-европейской равнине уже в те далекие времена существовала развитая цивилизация, имелись государственные образования. В частности, «Авеста» свидетельствует, что «у истоков Ранхи Бог Ахура-Мазда сотворил наилучшую из стран и мест обитания», она находилась где-то в верхнем течении. Далее в этом отрывке (он довольно длинный, да и не раз уже цитировался) говорится о том, что злой демон Ангра-Манью в отместку наслал сюда большие морозы и снежные зимы. Однако, речь в данном случае идет о более масштабном явлении – глобальном изменении климата, начале очередного ледникового периода, о временах 17-15-тысячелетней давности. Но, чтобы об этом писать, надо было это видеть. То есть, «Ригведа» и «Авеста» сохранили для нас не только «преданья старины глубокой», но, что самое существенное, свидетельства очевидцев и участников событий тех далеких времен...

Спустя несколько тысячелетий по другую сторону Волги-реки появилось еще одно государство, «Махабхарата» называет его: «В междуречье Ганги, Ямуны, Упаджалы и Синдху находится страна А-Ванти». Нет, это не созвучие: и упомянутая в эпосе страна, и «племена Вантит» арабских хроник, и энеты «Илиады» Гомера, и венеды, населявшие половину Европы, и вятичи русских летописей – это одно и те же племя. И территория его расселения осталась прежней – междуречье верхней Волги, Оки.

В «Ригведе» есть такой пассаж: «В священный Инд впадают восемнадцать рек, в их числе самые крупные, берущие начало на горах Меру – Раса (Ра), Крума, Кубха, Гомати» (речь идет о левых притоках Волги, ибо именно между Волгой и Уральскими горами располагались семь арийских стран, о которых говорят указанные выше произведения). Поскольку в данном отрывке перечисляются реки, стекающие с гор Меру (Северных Увалов), то можно сделать однозначный вывод – истоком Инда как раз и считается Шексна. Если посмотреть на географическую карту, то можно увидеть удивительную картину – на сравнительно небольшой территории в междуречье Волги и Оки стоит чуть не сотня больших и малых древнейших русских городов, возраст которых исчисляется самое малое тысячью лет: Ростов, Суздаль, Владимир, Ярославль (Рыбаньск, Молога, Холопгород, прим.автора),Тверь,. Именно здесь, а не в Киевской Руси находилось исконное ядро Русского государства. Согласно «Махабхарате», именно на этой территории находились священные криницы древних ариев.

Русская Ра-река (Волга) не просто река, а река, названная по имени бога Солнца в стране, которая с незапамятных времен играла ключевую роль в формировании человеческой цивилизации. Именно здесь был один из центров, откуда происходило расселение народов и создание новых центров древнейшей культуры ариев и славян в пределах всего земного шара...Не один век ученые-академики спорят, откуда взялось название Рось-Русь и наименование страны – Россия. А далеко ходить не надо. Разгадка – в имени нашей великой реки. В древнейшие времена ее называли Ра, чуть позже – Раса, затем – Рось, уже в X веке арабы и персы называют ее Русской рекой. А вслед за этим и страну стали называть Русией. А жителей – руссами, русскими. А есть ли свидетельства античных историков о нашем севере? Конечно. Только надо их увидеть. В своем труде этот историк, рассказывая о нашествии на скифов персидского царя Дария в 514 г. до н.э., в нескольких словах упомянул о некоей земле Герр, через которую протекают загадочные реки Герр и Гипакирис. Ученые-академики почему-то отождествляют эти реки с небольшими притоками Днепра – речками Конская и Каланчак, а местонахождение «земли Герр» вообще обходят молчанием. И это не случайно. Расшифровка этих геродотовских загадок их совсем не устраивает, так как тогда придется пересматривать всю историю не только скифов, но и Русской равнины. Впрочем, все по порядку...

В самом начале своего рассказа о северных (гиперборейских) странах, Геродот пишет: «Я назову только самые известные реки и судоходные от моря вглубь страны». Данное высказывание древнегреческого историка я выделяю не случайно, ибо оно как раз и позволяет раскрыть нам местонахождение «земли Герр». «Отец истории» перечисляет восемь рек, шесть из которых расшифровываются довольно легко: Истр (Дунай), Гипанис (Ю.Буг), Тирас (Днестр), Борисфен (Днепр) и Пантикап (Десна, крупнейший его приток), а также Танаис (Дон), все это было известно уже в давние времена. И современные комментаторы Геродота с таким отождествлением не спорят. А оставшиеся две реки – те самые таинственные Герр и Гипакирис? Скифские племена населяли всю Восточно-европейскую равнину; более того, знаменитый Рама, выведший на рубеже IV-III тыс. до н.э. арийские племена из Северной Европы, Прибалтики и с Верхней Волги, согласно преданию, также был скифом, и родился он где-то на берегах Скифского (Балтийского) моря. Собственно, само его имя свидетельствует об этом – «Лесной». Еще и в наше время на севере Руси густой лес называют «раменным».

Знаменитый академик Б.А.Рыбаков, проанализировавший сочинения древнегреческих и древнеримских авторов, также пришел к выводу, что северные границы Скифии можно отодвинуть вплоть до берегов Балтийского моря. На самом деле, и об этом пишет Геродот, скифы обитают в стране, где зимы снежные и суровые и продолжаются восемь месяцев; на Причерноморье это совсем не похоже, такой климат больше подходит к северу Руси. Да и древнейшая традиция возводит прародину скифов к территории Прибалтики и северу Восточно-европейской равнины. Более того, даже снобы-академики вынуждены признать, что для большинства античных писателей Скифия – символ крайнего севера, «ледяная заснеженная страна». Именно так её описывают не только Геродот, но и жившие позже такие прославленные поэты, как Вергилий, Гораций, Овидий, хорошо знакомые со многими трудами историков и географов древности. на Восточно-европейской равнине, кроме перечисленных Геродотом шести рек, есть только еще две известные (т.е.крупные) реки – это Волга-Герра и Ока-Гипакирис. Не мог же историк, наряду с такими крупными водными потоками, как, например, Дунай или Дон, упоминать среди них речушки типа Каланчак или Конская, это противоречит всякому смыслу. К тому же, действительно, истоки Волги и Днепра настолько близко расположены, что многие историки древности и средневековья часто были убеждены, что эти реки либо вытекают из одного озера, либо вообще у них общий исток.

Местность Герра – это не что иное, как междуречье Оки и верхней Волги. Именно на этой территории и обитали «царские» скифы, как называли их историки, здесь же находились их родовые усыпальницы, о которых говорил царю Дарию скифский вождь Иданфирс. Заметим, что согласно Геродоту, Гирканское (Каспийское). Любопытно, однако, другое: «Герр» – это грецизированное русское «Яр» или «Ар», то есть, страна яриев-ариев, потомков Ярилы-Солнца. Это означает, что уже в VI в. до н.э. здесь было какое-то государственное образование, которое называлось... Геродот называет эту страну подлинным именем! Это образование сохранило на протяжении почти трех тысяч лет не только наименование, но и государственный статус. То есть, начала Руси надо искать не где-то на юге, в Киеве, а здесь, на территории Верхней Волги, именно отсюда и «есть пошла Русская земля», о чем вполне определенно и написал древнегреческий историк. Хотя он и говорил о скифах, а не русах и славянах, но название страны (Герра – Ярославия) и её местоположение он указал достаточно точно. Здесь никаких сомнений быть не должно. Да, собственно, где еще людям ставить города, как не рядом с родовыми усыпальницами своих предков. О родовых усыпальницах скифов Геродот вспомнил, когда писал о походе на скифов персидского царя Дария I. Дарий попытался подчинить себе непокорных восточно-европейских скифов и русов, поскольку только они не платили дань этому великому царю царей, завоевавшему весь Ближний Восток, Малую и Среднюю Азию (кроме Семиречья). Он мечтал покорить земли на север от Понта Эвксинского вплоть до знаменитых «Рипейских гор» (Северных Увалов). И, собрав гигантское по тем временам войско (почти 700 тыс. чел.), тронулся в путь. Рассказывать о перипетиях этого похода не станем, они хорошо известны.

По Геродоту, скифы, узнав о пришествии незваных гостей, отправили свои семьи и имущество куда-то на север, где находились их родовые усыпальницы. Греческий историк пишет, что это – территория в междуречье рек Герр и Гипакирис. Во всяком случае, именно на эти места указывал Иданфирс, один из вождей скифов, в своем ответе Дарию I, который не мог понять, почему скифы так упорно защищают эти земли: «Если вы желаете во что бы то ни стало сражаться с нами, то вот у нас есть отеческие могилы. Найдите их и попробуйте разрушить, и тогда узнаете, станем ли мы сражаться за эти могилы или нет». Не случайно же почти все древнейшие города исконной Руси расположены по течению Верхней Волги и Оки, а также в их междуречье: Ростов, Ярославль, Кострома, Владимир, Суздаль, Москва, Тверь... Заметим, что скифами были знаменитый предводитель гуннов Аттила и ставший впоследствии легендарным реальный король шотландский Артур.Впрочем, выяснилось это достаточно давно, когда кто-то из зарубежных ученых решил сравнить короны обоих властителей – они оказались идентичными по всем параметрам, то есть, принадлежали одной культурной традиции – скифской. Думается, если была бы обнаружена корона Чингисхана, то никаких сомнений в его скифском происхождении не осталось бы. Кстати, согласно свидетельствам современников, и Аттила, и Артур, и Чингисхан были высокими, со светлыми и длинными волосами, с окладистыми бородами и голубыми (либо зелеными) глазами. Что-то не очень это вяжется с монголоидной внешностью Чингисхана или Аттилы, как их рисует академическая наука.

Почему вдруг Велес оказался финно-угорским божеством? Да потому, что кому-то было необходимо доказать, будто на территории Верхней Волги жили сплошным массивом некие племена меря. Вот и чисто славяно-русский Медвежий Угол ортодоксы отдали финно-уграм. Нет, господа-товарищи, не было здесь столько меря, те жили отдельными поселениями, в основном, в лесу, а не по берегам рек и озер. Основным населением северо-восточной Руси испокон веков являлись автохтонные русы и пришедшие сюда с берегов Дуная славяне. Это же касается и культа медведя. Он был культовым не столько у финно-угров, сколько у славян, причем у последних – намного раньше. Так что, изображенный на гербе Ярославля медведь имеет прямое отношение к славянам, но не к финно-уграм. На самом деле не только в Медвежьем Углу, но и на мысу при впадении Которосли в Волгу находилось одно из самых почитаемых на севере Руси капищ славяно-русского бога Велеса.

Более того, согласно «Книге Велеса», другим древнейшим русским мифами легендам, один из самых почитаемых легендарных вождей русов Богумир проживал со своим семейством в Семиречье, у истоков Pa-реки (Волги), то есть, как раз на территории Ярославского края, где текут Шексна, Молога, Которосль, Кострома, Унжа, Ветлуга, Ока. Здесь, в Семиречье, находилась Медвежья долина (ныне – тот самый Медвежий Угол, о котором пишет Альберт Максимов), или долина Велеса. Здесь, в долине Велеса, Богумир заложил Кайлеград (Коло, тот самый Хольм), то есть, «Солнечный город» (коло –древнейшее обозначение Солнечного диска у русов, а также его движение по небосводу). Скандинавы назвали его «Хольм» по созвучию, а современные ученые не поняли этого и перевели как «остров». Это II тыс. до н.э. Сравните с тем, что писал Геродот. Заметим, что первый, древнейший пантеон возник еще во времена Великого Оледенения, и во главе его стоял бог Солнце – Ра, от имени которого произошло и название священной реки (ныне Волги), и нашей страны – Pa-сеи, и наших предков – расов-русов. Лишь много веков спустя его (бога Ра) сменил Сварог, а последнего – Перун. Еще в XVII в. на Руси имело широкое хождение «Сказание о древнейшем городе Словенске», о котором снобы-академики и слышать не хотят, поскольку тогда получается, что славяне были известны еще за три тысячи лет до нашей эры, тогда как традиционно считается, что они появились неизвестно откуда только в начале новой эры. Попросту говоря, новгородцы раньше были жителями города Словенска, а не племенем словене...

Был ли Киев матерью нашей?
Кстати, о летописях. Если сравнить Новгородские, Киевские и Ростовские (например, «Летописец Переяславский») летописи, то окажется, что мы имеем три совершенно различные версии древней Русской истории. Как-то попалась мне в руки книга современного шведского автора о том, как на самом деле создавались летописи. Известно, что Рюрик (его славянское, точнее, русо-венедское происхождение оспаривают только академики-фундаменталисты) сел в Ладоге. А куда пошел дальше? В Новгород или Ярославль? И откуда Олег Вещий начал свой поход на юг, взяв с собой воинов из новгородских словен (его соплеменников), кривичей и меря? Если судить по летописи, то он пришел в Смоленск отнюдь не «путем из варяг в греки», то есть, не с берегов Волхова. Пройдя долгий путь, Олег захватил Киев, который был назван «матерью городов русских». В этом и усмотрели академики в Киеве «основы русской государственности». На самом деле так этот город был назван по идеологическим соображениям – несколько веков все эти земли находились под властью Хазарского каганата, и таким образом Олег предъявил свои претензии на эти земли, указал на то, что не собирается больше уходить отсюда. Однако самое интересное, что отразила летопись, но не увидели академики, это войны Олега со славянскими племенами и обложение их данью. Так вот, в течение нескольких десятилетий князь сей «возложи дань» практически на все южные племена славян – полян, северян, древлян и т.д. В то же время, согласно летописи, Олег «устави дань словенам, кривичам, меря». То есть, разрешил им взимать дань в их пользу с тех племен, на которые она была возложена. И такое положение дел оставалось неизменным всегда – при Игоре, Ольге, Святославе и т.д. По большому счету, хотя последние и считаются киевскими князьями, на самом деле они никогда не забывали, что являются выходцами из Новгорода, потомками Рюрика, выходца из земель русов-венедов, (кстати, Рюрик приходился внуком новгородскому же князю Гостомыслу). Киев для них был лишь вотчиной, как бы южным форпостом северной династии, князья которой, выполнив свою задачу, вновь вернулись на север, покинув чуждую им среду... В истории династии Рюриковичей не зафиксирован ни один случай брачных связей между ними и княжескими династиями собственно полян, древлян, уличей. Возникает вопрос: «Почему Рюриковичи роднились с половцами, поляками, чехами, шведами, но не с представителями родственных, вроде бы, племен?» Да потому, что для потомков Рюрика все эти южные славянские племена являлись не просто зависимыми, они считались покоренными и, к тому же, более низкими по своему происхождению, нежели северяне. Потому-то они и были обложены данью, потому-то Рюриковичи и не роднились с ними, считая это унижением своего достоинства.

Всё, ни о каком Новгороде Ильменском упоминаний здесь нет. Как, кстати, и в Радзивилловской летописи. А в Лаврентьевской на этом месте вообще зияет пробел. Откуда же появился Новгород Ильменский и как он стал столицей Руси? «И пришел Рюрик к Ильменю, и срубил городок над Волховым, и назвал его Новгород, и сел тут княжить». Данный пассаж целиком принадлежит Н.М.Карамзину, все пропуски в летописях именно он заполнил Новгородом. Если верить «Повести временных лет», Новгород Ильменский был основан не ранее 862 года, притом, не местными племенами, а пришельцем Рюриком, как, кстати, и Ладога. Зато Псков, Изборск, Белоозеро существовали испокон века, и никто не знает, когда они появились и кем были основаны. О чем это говорит? О том, что местное население здесь было довольно редким и отнюдь не славянорусским, поскольку финно-угорские племена – меря, весь, чудь – городов не ставили, они жили небольшими поселками в лесах и по берегам лесных рек и озер. А вот те финно-угорские племена, с коими князь Олег ходил на Константинополь, обитали ближе к Ярославлю, нежели Новгороду: меря – на озере Неро и Клещине-озере, весь – на Белоозере. Добираться до них из Ярославля намного легче, чем от Ильмень-озера. Посмотрим на карту. Из Белоозера вытекает Шексна-река и впадает в Волгу. Оттуда можно плыть вниз до Ярославля и по Которосли-реке до Ростова. После этого нужен вновь подъем до верховий Волги, волок до Днепра и путь вниз мимо Смоленска и Киева, до Черного моря. А может, и не было Киева? Вниз по Волге до излучины Дона (Танаиса), там волок – и прямиком в Черное море.

О пути из варяг в греки. Где расположен Новгород? На Ильмень-озере, вдалеке от всех торговых путей. К Балтике только один выход – по Волхову, через Ладожское озеро и Неву-реку в Финское болото, как раньше называли этот залив. Торговый путь здесь появился только с возникновением Петербурга и Гельсингфорса. А до того главный торговый маршрут проходил значительно южнее – по Западной Двине. О том, что никакого «пути из варяг в греки» по Днепру и Ловати не было. Доказательством может послужить и описание Днепра (точнее, его порогов) не только летописцами, но и путешественниками, которые ходили и ездили по Руси. Там, на порогах, перепад высот, если помнится, чуть не за сотню метров. То есть, надо опять тащить корабль по суше. Для купца это слишком накладно. Он лучше другие пути найдет. Так они и были, эти пути! В Европе – путь по Дунаю, а оттуда вверх по Эльбе (Рейну, Одре) на Балтику и обратно в Черное море. Сначала этот путь выдумали летописцы, чтобы доказать значимость Киева и Новгорода Ильменского (мол, через эти города проходил знаменитый торговый путь), а потом и позднейшие правщики летописей. Зачем? Чтобы отобрать приоритет в создании государства Российского у городов Верхней Волги – Ярославля, Костромы, Ростова, Суздаля, Владимира. А ведь Волго-Двинский путь был известен с незапамятных времен, волок из Волги на Западную Двину проторен был хорошо (это всего около 50-60 верст).

Известный историк XIX в. Егор Классен, обрусевший немец, кстати, пишет, что в Европейской Сарматии славяне имели четыре торговых вольных области: Винетскую или Волынскую, Псковскую, Новгородскую и Бугскую. Первая находилась на острове Винет (ныне Готланд), она называлась еще также и Волин. На острове был город Выжба, названный германцами Винетою. Немецкий историк Гельмольд, почти современник Нестора, пишет, что Винета славилась всякого рода торговлей, к ней стекались народы всех стран, и она почиталась многолюднейшим в Европе городом. На острове Готланд вплоть до XVII века сохранялось предание о том, что с востока, по Волге, доставлялись туда товары индийские, персидские и арабские. Поэтому нет ничего странного, что название Волги надолго осталось в памяти живущих на острове, ибо на Готланде еще и теперь есть река по имени Волжица. Скорее всего, венеты сами когда-то жили на Волге и, памятуя о своей далекой родине, назвали одну речонку Волжицею, при этом они, возможно, хотели отметить, что товар идет с Волги да на Волжицу.

Любопытно, что торговый путь в Винету шел через Волгу, а не по мифическому «пути из варяг в греки», по Днепру и Ловати. Ведь если был торговый путь, значит, должны быть и города. Ведь не считать же серьезной версию ученых-академиков, что на Волге выше Булгара не было ни одного города (только потому, что, мол, здесь в те времена еще не было славян). А откуда же приходили в Булгар русы еще в VIII-IX в.в.? Ведь Новгорода Ильменского тогда еще не было. Был другой Новгород – на Волге. Есть сведения некоторых византийских летописцев, что Новгород еще в VI веке славился особенным богатством, чего без торговли быть не могло. В частности, ссылается на Ибн-Дасте, который пишет, что «глава русов живет в городе Джарваб, в котором ежемесячно происходят многодневные торги». Ученые-академики не желают признавать, что славяне и русы появились на исторической арене задолго до начала нашей эры. А ведь еще итальянский ученый XVI – XVII в.в., архимандрит города Рагуза, что на острове Сицилия, Мавро Орбини писал в своей книге «Славянское царство»: «Славянский род старше пирамид и столь многочислен, что населял полмира». Практически о том же писала и русская императрица Екатерина Вторая, которая очень интересовалась Русской историей: «Они (славяне) древнее Нестора письменность имели, да оные утрачены или еще не отысканы и потому до нас не дошли. Славяне задолго до Рождества Христова письмо имели» («Записки касательно русской истории»). А если была письменность, то были и ее носитель – этнос.

Знаменитый историк С.М.Соловьев, сам того не подозревая, открыл истинную суть того исторического момента, который называется «татаро-монгольским нашествием»: «Татары истреблением семейства Юрьева (Юрий Всеволодович – великий князь владимирский, погиб на реке Сити в битве с татарами в 1238 г. – К.В.) очистили Ярославу Всеволодовичу (младший брат Юрия Всеволодовича. – К.В.) великое княжение и обширные волости для раздачи сыновьям своим». В результате все волости из великого княжения были розданы многочисленным сыновьям Ярослава Всеволодовича. То есть, татарские отряды брали те города, где сидели посадники (наместники) великого князя Юрия Всеволодовича, а не все подряд («вот на пути село большое»). В результате все ближайшие родственники Юрия были поголовно уничтожены. Попросту говоря, переяславский князь Ярослав Всеволодович сумел с помощью наемников из Золотой Орды (это государство издавна существовало в междуречье Волги и Урала, на Западе и на Руси эту территорию называли «Татарская Орда») захватить власть на Руси. Среди наемников были половцы, печенеги, казаки, славяне, русы, тюркские народы. Впоследствии все это обозвали «татаро-монгольским игом». Думается, между князем Ярославом Всеволодовичем и ханами Татарской Орды был заключен договор о взаимопомощи. Кто же они – татары русских летописей? Пришельцы из тех мест, что ныне на карте обозначены как Монголия? Совсем нет. Андрей Лызлов писал, что Татарская (Заволжская) Орда была известна русским и европейцам уже давно, она располагалась в междуречье Волги и Яика (Урала) от границ Булгарского царства до Астраханского царства, а именем «татары» назывались скифы.А еще раньше на этой территории, как уверяет А.Лызлов в «Скифской истории», располагалось легендарное русское Тмутараканское княжество: «Астраханское царство, иже прежде бяше под державою великих князей российских, яко о том в летописцах обретается. И тогда еще Тмутаракань называлась» (А.Лызлов, 1990. С. 109).

Еще можно добавить «Сказание о граде Китеже», являющееся христианизированной переработкой древнейшей славянской «Легенды о Беловодье». Всё остальное – поэтическая народная переработка литературных сочинений типа «Сказания о Мамаевом побоище», «Задонщины», «Повести о Шевкале» и т.д. Не маловато ли для такого «жестокого ига»? Даже о хазарах сохранилось больше сказаний, чем о татаро-монголах, хотя со времен Каганата прошло более тысячи лет.

О новгородских ушкуйниках:
Летопись, читаем: «Пройдоша Волгой из Новагорода из Великого 200 ушкуев ноугородци разбойници уйкуйници избиша татар множество...» Сколько я ни пытался, ни в одной летописи не нашел описания того, как ушкуйники добирались до реки Волги. Они как бы сразу оказывались на нашей великой реке: словно чертик из табакерки, появлялись сразу ушкуи, в которых сидели эти отважные ребята. Кстати, а почему они вошли в нашу историю как разбойники? Хроника событий говорит как раз о том, что они действовали в соответствии с доктриной, которая гласит, что государство должно защищать свою национальную безопасность на дальних подступах. 1360 г. – новгородские ушкуйники с боями прошли по Волге, погромили Ярославль и Кострому, дошли до богатейшего города Жукотин (ныне – поселок Джекетау близ Чистополя), что в Булгарии Волжской, разграбили его, взяв несметные сокровища – их погрузили на десяток взятых «взаймы» у горожан кораблей – и вернулись в Кострому «пропивать зипуны». Какие чувства при этом испытывали костромичи (а пробыли ушкуйники здесь почти полгода), говорить не приходится.

В течение 1360 – 1375 г.г. русские «джентльмены удачи» совершили восемь крупных и почти сотню мелких походов на Среднюю Волгу, в том числе, дважды сожгли Булгар, столицу царства. 1374 г. – новгородские ушкуйники в третий раз взяли богатейший Булгар, а потом, не удовлетворившись «малой добычей», спустились вниз по Волге и разграбили столицу великого хана Золотой Орды – город Сарай-Берке. Правивший в Золотой Орде темник Мамай только чудом спасся, успев умчаться со своей свитой в степь. 1375 г.-уже смоленские «вольные люди», по примеру новгородцев, на 70-ти лодьях (более трех тысяч человек) двинулись вниз по Волге, по традиции «посетили» Булгар, но горожане, наученные горьким опытом, уже приготовили огромный откуп. Тогда смоляне пошли еще ниже, взяли штурмом Сарай-Берке, разграбили его до основания, потом пошли на Астрахань, но здешний хан победил их всех обманом – напоил вином, подсыпав туда снотворного, и после того, как они заснули, приказал всех убить. 1392 г.-русские вновь разграбили Жукотин и Казань, побили множество татарских купеческих караванов на Волге. 1450 г.-новгородские вольники на 250 ушкуях (более пяти тысяч человек) прошлись по Волге до устья Камы. Начало лета 1471 года -вятчане во главе со своим воеводой Костей Юрьевым прошли на гребных судах вниз по Волге и захватили столицу Орды – Сарай-Берке. Разграбив город до основания, захватив огромную добычу и множество пленников, русские вернулись домой без потерь. Хан Золотой Орды, Ахмат, как и его предшественники, узнав о приближении русских судов, умчался в степь. Этот набег русских на Орду сорвал на целых девять лет поход хана Ахмата на Русь.

А что пишут иноземцы?
Географа XII века ал-Идриси «Развлечение истомленного в странствии по областям» (1154г.), которая так и называется «Восточная Европа в сочинении ал-Идриси». Вот что, в частности, она пишет о Волге: «В арабо-персидской географической литературе IX-X в.в. было распространено представление об Атиле и его притоках, протекающих по землям русов, в связи с чем отдельные авторы называли Атил рекой русов (нахр ар-рус)». Еще ал-Истахри (первая половина X века) писал, что «верховья Атила лежат в земле русов». Другой автор, Ибн-Хаукаль через полвека назвал рекой русов уже весь Атил. В анонимной персидской географии конца X века «Худуд ал-алам» также наряду с Атилом, исток которого по традиции помещен на востоке, есть и Русская река, начинающаяся в стране славян, текущая на восток до пределов русов и впадающая в Атил. а Русской называли реку от озера Селигер до впадения ее в Каму-Атил. Но поскольку верховья Атила «лежали в стране русов», то это означает, что страна Русов простиралась от озера Селигер до верховьев Камы. Из персидских и арабских хроник IX – XII веков мы узнаем, что на Русской реке стояли города, а автор XII века ал-Идриси их даже перечисляет и показывает на своей карте. То, что речь идет о Верхней Волге, следует из сообщения ал-Идриси: «В упомянутую Русскую реку впадают шесть больших рек, берущих начало в горе Кукайа. Это очень высокая гора, никто не может подняться на нее из-за сильного холода и глубокого вечного снега на ее вершине. В долинах этих рек живет народ, известный под именем аннибарийа. У этого народа есть шесть укрепленных городов, расположенных между руслами этих рек».

Наименование «Кукайа» – это не что иное, как искаженное наименование знаменитой горы ведических мифов, на которой берет начало легендарная река Ра (Раса), – «Хукарья». Давно доказано, что этим именем в «Ведах», «Махабхарате», «Авесте» называются «Северные Увалы».Хотя арабский ученый и не называет шесть рек, впадающих в Русскую реку, найти их несложно – это Чагодоща (которая в те времена считалась истоком Мологи), Шексна, Кострома, Унжа, Ветлуга, Вятка. Они, кстати, имеются на карте ал-Идриси, между ними обозначены и шесть городов (с запада на восток): Лука (Бука), Астаркуса (Асбаркуса, Астаркуда), Баруна (Баруни), Бусада (Лусада, Бунида), Харада (Хатрара, Буграда), Абгада (Алгада, Анкада). Там же, на карте, обозначена страна, названная по имени живущего здесь народа – ан-Нибарийа.

Расшифровать арабские наименования этих городов на русский не так просто. Тем более, что мы не знаем, какие города стояли на этой территории в IX-XI веках. Что Углич существовал уже в VIII веке. Что в устье реки Шексны, неподалеку от будущего Рыбинска, археологи обнаружили большой торговый город начала XI века, по своей территории превосходящий даже Ярославль того времени. А согласно утверждениям забытого русского историка XVII века Тимофея Каменевича-Рвовского, «на устье славной Мологи реки издревле были торги великие», куда стекались товары со всего тогдашнего мира – от Скандинавии до Персии и Индии. Что неподалеку от Мологи находился знаменитый «Холопий город», который, по словам австрийского посла в Москве С.Герберштейна первой трети XV в., «был самым многолюдным базаром изо всех существующих во владении Московского государя». И назывался он не Новгород и не «Хольмгард», как именуют его европейские хроники. Это были два разных города, о чем свидетельствует «Иоакимова летопись»: «Князь Гостомысл пошел из Великого града (Словенска) в Колмоград просить бога о наследнике». Из этой летописи, кстати, следует, что оба города находились недалеко друг от друга. Но, как известно, рядом с ильменским «Новгородом» находятся Псков и Ладога, которые были хорошо известны в тогдашнем мире, и под наименование «Хольмгард» никак не подпадали. Подтверждают это и арабские географы, в частности, ал-Идриси, который различает Новгород и Хольмгард. Характерно в этом отношении недоумение И.Г.Коноваловой: «На фоне богатой информации о Скандинавских странах и Прибалтике у ал-Идриси отсутствие более или менее подробных данных о Новгородской Руси выглядит досадной и неестественной лакуной». Автор книги, придерживаясь традиционной истории, просто не поняла, что страна ан-Нибарийа, расположенная на Верхней Волге, о которой писал арабский географ, и есть Новгородская Русь. Подробнее об этом сказано в «Сказании о Словене и Русе», однако топонимы Волхов и Волга очень уж похожи, так что позднейшим переписчикам не составляло большого труда превратить Волгу в Волхов. Вывод напрашивается сам собой: братья Словен и Рус пришли не на Волхов, а на Волгу, где и основали Словенск,. Ведь торговый путь «Волга-Западная Двина – Балтийское море» был известен испокон веков, и именно сюда, а не в ильменские болота могли переселиться эти братья.

О Гиперборее: А теперь – о народе ан-нибарийа и одноименной стране. Перевести это арабское наименование на русский несложно – гиперборейцы и Гиперборея (точнее – ниборейцы и Ниборейя, если буквально переводить). В данном случае – это традиция, идущая из античных времен, только арабские географы уже указывают точное местонахождение легендарной Гипербореи – Верхняя Волга. Тем более, что они определяют и северные границы этой страны ан-Нибарийа – море Мрака, то есть, Северный Ледовитый океан. Похоже, на Руси об этом помнили еще и в XI -XII веках. Об этой стране – Ниборейе (Гиперборее) – знали и скандинавские хроники и саги, которые называли ее «Биармийа» («Биармланд»). Подтверждение этому находим у норвежского историка Торфея, который в своей «Истории Норвегии» писал, что Хольмгард был столицей Биармии и русским княжеством, которым правил Ярослав Мудрый. Все правильно – «Биармийа» («Биарийа») Только он ошибся – Хольмгард и Новгород, столица Биармии – это два разных города. Впрочем, это не мудрено, поскольку находились недалеко друг от друга. Хольмгард (Колмоград) являлся религиозным центром русов, а Новгород – административным.

Имя Коло-град обозначают одно – Солнце: Коло и Яр (Коло – спокойное осенне-зимнее Солнце, как и его движение по небосводу; Яр-Ярило – ярое, обжигающее весеннее Солнце, пробуждающее природу и плодородные силы). Ал-Идриси его назвал среди шести городов, которые находятся либо на самой Русской реке, либо неподалеку и перечислены в порядке их расположения с запада вниз по ее течению: Лука (Бука). Под этот топоним- Молога. Находятся недалеко друг от друга и арабский географ мог их просто перепутать. Астаркуса (Асбаркуса, Астаркуда). Наверное, можно согласиться с некоторыми учеными, которые расшифровывают название этого города как искаженное - «Острогард», то есть, «Восточный город». Вполне возможно, это и есть легендарный Колмоград – Хольмгард.


Этногенез восточных славян

Генезис народов Верхней Волги
Этногез восточных славян

Фрагмент книги "Каким будет новый центр России. Приволжье - сердце державы Белого Царя".

Непрерывность этногенеза русского народа прослеживается со времён пра-ариев, когда предки индоевропейцев начали своё расселение с севера Восточной Европы, которое относится к концу II тысячелетия до н.э. Сегодня не известны побудительные причины, заставившие представителей абашевской археологической культуры веером разойтись на юг, юго-запад и запад из района, ограниченного Верхней Волгой, Мологой и Камой. Тем не менее, такое движение древних индоевропейцев отчётливо прослеживается археологами. Ушедшие на юг абашевцы основали в зауральских лесостепях мощный цивилизационный центр, открытый в 1990-е годы и условно именуемый «Страна городов». Центр, протянувшийся на 350 км с севера на юг и примерно на столько же - с запада на восток. В пределах «Страны городов» сегодня насчитывается 20 укрепленных городищ, каждому из которых соответствует от одного до трех некрополей и по несколько неукрепленных поселений. В традиционной системе хронологии памятники «Страны» датируются XVIII—XVI вв. до н.э., калиброванные радиоуглеродные даты указывают на XXI—XVIII вв. до н.э. Антропологически жители «Страны городов» и связанных с ней культурно-исторических общностей относятся к протоевропеоидному типу. Признаки монголоидности у их останков отсутствуют.

Так или иначе, но считается, что к моменту Батыева нашествия христианство было господствующей религией в большинстве русских княжеств. Лишь часть из них, ставшая впоследствии известной как Литва, может претендовать на сохранение у большинства населения старой Природной веры. По меньшей мере, русские князья и их окружение хотя бы формально (см. уже упоминавшиеся языческие массовые захоронения погибших на р. Сить) были христианами, а православная церковь обладала весьма значительным авторитетом и влиянием на внутрирусские дела.

А.В. Горохов
www.russkiy-rok.ru


Об археологических исследованиях РАН в районе
Верхней Волги и принадлежности проживавших
народов к древним славянам

В.Л.Янин, П.Г.Гайдуков Древнерусские вислые печати, зарегистрированные в 2006г.
Источник: www.siegel.ru

Хронологически печати разделяются на домонгольские (90 экз.) и послемонгольские (13 экз.). Среди них насчитывается 29 булл, оттиснутых новыми, неописанными раньше матрицами. Печати из России происходят из 10 областей: Псковской - 2 экз., Новгородской - 22 экз. (четыре обнаружены в Великом Новгороде, 14 - на Городище, три - в городе или его окрестностях, одна - в области), Тверской - 4 экз. (одна из Торжка), Ярославской - 2 экз. (обе из Рыбинска), Ивановской - 1 экз., Владимирской - 6 экз., Смоленской - 3 экз. (все из Смоленска), Брянской - 16 экз., Курской - 4 экз., Рязанской - 1 экз. Четыре печати хранятся в Новгородском музее (одна передана А. О. Смирновым), две - в Рыбинском музее, четыре - в Институте археологии РАН.

Фатьяновская культура занимала на рубеже III и II тысячелетия до н. э. Поволжье от современных Ярославля до Чувашии, бассейны Москвы, Клязьмы, Суры. Название в 1903 г. ей дал А. А. Спицын по могильнику у д. Фатьяново под Ярославлем (открыт в 1875 г.). Поселений обнаружено мало, культура известна главным образом по могильникам. Узоры и формы сосудов в погребениях имеют много сходства со среднеднепровской керамической, что свидетельствует о генетической близости культур. Полагают, что фатьяновцы появились по Днепру, Десне и Сожу, достигли Волго-Клязьминского бассейна, вытеснив неолитические племена охотников-рыболовов. Это скотоводы, знакомые уже с металлургией бронзы. Их могильники — на береговых пойменных возвышениях, скелеты в скорченном положении лежат в больших грунтовых ямах на подстилке из коры. В могилах много каменных орудий: скребки, ножи, резцы, топоры, долота. Из оружия типичны каменные полированные и сверленые, бронзовые вислообушные топоры, копья. Украшения — медные и серебряные спиралевидные височные кольца с трубчатыми пронизками, посуда круглодонная тонкостенная, часто лощеная, шейки и плечи сосудов покрыты мелкими нарезными или зубчатыми, реже веревочными орнаментами. Типичный узор — полосы, заштрихованные фестоны, ромбы. Есть совместные погребения мужчин и женщин, это говорит о том, у фатьяновцев уже сложились патриархально-родовые отношения.


АРХЕОЛОГИЯ МЕРИ. К предыстории Северо-Восточной Руси

Российская Академия Наук - Институт археологии. Археология эпохи великого переселения народов и раннего средневековья. Выпуск 4. МОСКВА 1996 А. Е. ЛЕОНТЬЕВ. Источник: www.siegel.ru

Так восстановил в 1933 г. древний облик городища Березняки Рыбинск.р-на Ярославск. обл. верх. Волга 2-3 века академик РАН- П.Н.Третьяков

В 1932-1937 гг. в связи со строительством канала Москва-Волга и волжских гидроэлектростанций впервые было проведено сплошное обследование широкой территории вдоль Волги и близлежащих районов в зонах строительства и затопления. Всего было открыто и частично исследовано свыше 200 археологических памятников [Третьяков П.Н., 19356; 1935в; Бадер О.Н., 1950. С. 90-132], "выявлен огромный фактический материал, по своему объему во много раз превышающий все то, что было получено в этом районе археологическими исследованиями всех предыдущих лет" [Третьяков П.Н., 1941]. Памятники железного века, преимущественно середины и второй половины 1 тыс. н.э., были специально рассмотрены в цитированной книге П.Н. Третьякова. Помимо материалов Поволжья им были привлечены также данные исследований в бассейнах озер Неро и Плещееве. Впервые появилась возможность охарактеризовать уровень и особенности материальной культуры дославянского населения Верхнего Поволжья на протяжении более чем тысячелетия. В этой связи особо следует отметить результаты полных раскопок Березняковского городища. Важны наблюдения автора о социально-экономическом развитии племен Поволжья в период перехода от родовой общины к соседской, что нашло отражение в смене форм поселений - от городищ к селищам. По мнению П.Н. Третьякова, этот процесс завершился к Y-YI вв. н.э., причем селища второй половины 1 тыс. возникали в свободных районах, вне старых освоенных мест расселения. В экономике П.Н. Третьяков отметил выделение в IY-Y вв. железоделательного и бронзолитейного ремесел и переход в конце 1 тыс. к пашенному земледелию [Третьяков П.Н., 1941. С. 83, 84]. Выводы исследователя были основаны на общих закономерностях исторического развития, проиллюстрированных археологическими наблюдениями. По существу это лишь схема, составленная в традициях науки 30-х гг., положения которой постоянно корректируются благодаря появлению новых источников. Касаясь этнической истории, П.Н. Третьяков пришел к выводу, что "Верхнее Поволжье входило в пределы той территории, на которой складывались восточнославянские племена и развивалась древняя славянская культура" [Там же. С. 89]. Впоследствии, объясняя причины возникновения такой точки зрения, ученый отметил слабую изученность к началу 40-х гг. древностей железного века лесной зоны Восточной Европы, что не давало возможности для подробного анализа исторической ситуации [Третьяков П.Н., 1966. С. 286-287]. // (С.10). Особым этническим районом П.Н. Третьяков считал территорию от оэ. Плещеево до костромского течения Волги, принадлежавшую летописной мере. По наблюдениям автора, здесь существовали отличные от верхневолжских традиции в строительстве жилищ, изготовления керамики, погребальной обрядности - то есть в наиболее существенных археологических признаках этнокультурных общностей [Третьяков П.Н., 1941. С. 90]. Этот вывод, несмотря на утвердительную форму, носил все же предположительный характер: памятники указанной территории оставались слабо исследованными. Поэтому основное внимание в работе П.Н. Третьякова было уделено Сарскому городищу и открытому близ него в 1930 г. могильнику. Подтвердив принадлежность поселения мере, автор подчеркнул его роль как торгово-ремесленного центра, приобретшего в Х в. облик древнерусского города. Привлечение материалов Холуйского и Хотимльского могильников позволило П.Н. Третьякову предположить, что "меря принадлежала к кругу восточнофинских племен, составляя особую группу, несколько отличную как от мордовско-муромских, так и марийских племен" [Там же. С. 96, 97]. В последующих работах П.Н. Третьяков неоднократно возвращался к идее о различной культурной принадлежности памятников Верхней Волги и глубинных районов Волго-Окского междуречья. Со временем взгляды исследователя менялись. В итоге отказавшись от поиска в древностях Поволжья раннеславянских (зарубинецких) черт [Третьяков П.Н., 1957. С. 65], П.Н. Третьяков пришел к выводу об инфильтрации в бассейн Волги балтских племен в связи с происходившим в 1 тыс. н.э. общим изменением этнической обстановки в Восточной Европе и установил "область этнического приоритета" восточных балтов на Волге к западу от условной линии Ярославль - Плещеево оз. - устье р. Москвы [Третьяков П.Н., 1966. С. 237-239, 286, 287; 1970. С. 41, 122, 123]. В результате в балтской зоне оказались дьяковские городища Москворечья и поселения по Волге вплоть до Ярославля, в том числе и известные по раскопкам Березняковское городище (г.Рыбинский р-н) и Попадьинское селище, в материалах которых П.Н. Третьяков предполагал балтские элементы. Предложенная концепция поддержки не получила. Если присутствие балтов в западной части Волго-Окского междуречья (область дьяковской культуры) подтверждается данными археологии и топонимики, то для обоснования появления нового населения на Волге требовались более серьезные аргументы. Изучение финно-угорских древностей Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья было продолжено Е.И. Горюновой [Горюнова Е.И., 1952; 1954а; 19546. С. 153-163; 1955. С. 11-21; 1956. С. 3-30]. Результатом ее многолетних исследований явилась вышедшая в 1961 г. монография "Этническая история Волго-Окского междуречья" - первая в историографии книга, полностью посвященная древним финно-угорским племенам, из которых особое внимание уделено мере. В ней был использован практически весь известный фонд археологических, этнографических и письменных источников. Исследование охватывает хронологический диапазон в 2,5 тысячелетия - от конца эпохи бронзы до XII в. н.э. при более пристальном изучении истории 1 тыс. н.э. Многие выводы автора основаны на собственных наблюдениях и опыте многолетних раскопок. Самостоятельную научную ценность имеют историографические очерки, обширная библиография и 4 карты археологических памятников различных эпох, на // (С.11) которых указано свыше 2000 объектов. В работе изложена авторская концепция этнической истории Волго-Окского междуречья. Касаясь предыстории мери, Е.И. Горюнова отмечает тесные связи Западного (Верхнего) Поволжья с Западным Приуральем (Прикамьем) на протяжении по крайней мере двух тысячелетий. По мнению исследователя, важную роль в сложении будущего "этно-культурного типа мери" сыграл угро-пермский компонент, что было связано с проникновением в Поволжье отдельных групп ананьинского населения. Связи с Приуральем сохранялись и в последующие эпохи. "Культурная однородность населения Западного Поволжья... явилась следствием длительных отношений с племенами уральской культурной области, общение с которыми наложило одинаковый отпечаток на культуру древних мери и мари" [Горюнова Е.И., 1961. С. 16, 22-25, 37]. В своей работе Е.И. Горюнова исходила из предположения об относительно стабильной этнической обстановке в Верхнем Поволжье и Волго-Окском междуречье и поддерживала ранее высказанную идею [Спицын А.А., 1903. С. 114; Третьяков П.Н., 19416. С. 32] о генетической связи дьяковской культуры и культуры мери. Поэтому к числу мерянских памятников были отнесены и позднедьяковские городища второй половины 1 тыс. н.э. ("Древнее население Подмосковья представляло одну из групп мери"). Мерянским считает исследователь и Березняковское городище, отвергая изложенный выше вариант концепции П.Н. Третьякова об особой этнической принадлежности населения Верхней Волги [Горюнова Е.И., 1961. С. 54, 68-82]. По мнению Е.И. Горюновой, мере принадлежали Попадьинское и Устьинское селища на Волге близ Ярославля, Дурасовское городище на левобережье Волги близ Костромы, Сарское городище, первоначальные поселения на месте русских городов Ростова, Суздаля, Владимира, Ярославля, а также могильники Сарский, Холуйский, Хотимльский, Подольский, Новленский. Мерянские элементы были отмечены также в древнерусских курганах Х-ХII вв.: владимирских, ярославских, костромских, Зубаревском могильнике в бассейне р. Шексны. В результате территория расселения мери в Y-ХI вв. была определена в широких пределах большей части Волго-Окского междуречья и частично левобережья Верхней Волги: от нижнего течения Клязьмы на пограничье с муромскими племенами (Новленский могильник) до Пошехонья (Зубаревские курганы) и от Москворечья (дьяковские городища) до низовьев Унжи и Костромы (Костромские курганы, Дурасовское городище) [Там же. С. 184. Рис. 81]. Е.И. Горюнова выделила характерные этноопределяющие элементы материальной культуры мери: широкогорлые приземистых пропорций лепные сосуды "камско-мерянского типа" - "кубовастые", по терминологии костромских гончаров, - а также втульчатые височные кольца, коньковые и треугольные шумящие подвески [Там же. С. 96-101, 130-132, 238]. К мерянским по происхождению отнесены и некоторые детали курганной погребальной обрядности: глиняные "лапы" в инвентаре Ярославских курганов и "заливка", глиняные своды - в Костромских. Привлечение этнографических материалов позволило проследить бытование некоторых традиционных финно-угорских элементов в русской культуре вплоть до современности [Там же. С. 198, 233, 234]. Особое внимание в работе уделено постоянным отношениям населения Волго- // (С.12) Окского междуречья и Костромского Поволжья с Прикамьем. Отмечая сходство многих компонентов материальной культуры жителей обоих регионов, Е.И. Горюнова пришла к выводу о культурно-исторической взаимосвязи дославянского населения Волго-Окского района и Приуралья и их возможной "кровно-родственной общности". Таким образом подчеркнут основной тезис автора о неразрывности на протяжении тысячелетий связей двух финно-угорских этнокультурных областей, причем в предложенной трактовке активной стороной в этих контактах выступали камско-уральские племена [Там же. С. 132, 138]. В работе уделено внимание и поздней истории мери в составе Древнерусского государства, отмечены связь русских городов с прежними центрами (Сарское городище, возможно, Суздаль), постепенное растворение мери в славянской среде и ее участие в освоении окраинных районов Ростово-Суздальской земли в Х1-ХII вв. Как свидетельство вероятного существования отдельных групп мери едва ли не до XVI в. представлены упоминаемые в письменных источниках "мерские станы" близ Переславля и Костромы [Там же. С. 245-248]. Подводя итог, Е.И. Горюнова отметила, что "археологический материал позволяет предположительно определить две группы мерянского населения - центральную и костромскую. Есть все основания думать, что огромная территория мерянской земли была занята отдельными мерянскими племенами, которые, подобно мордве, чувашам и мари, несколько отличались друг от друга как по языку (наречиям, говорам), так и костюму. Таким образом, летописная меря была племенным союзом, занимавшим значительную часть Волго-Окского междуречья и частично Волжского левобережья" [Там же. С. 248]. Благодаря исследованиям Е.И. Горюновой преимущественно на археологическим материале были получены конкретные характеристики быта, хозяйства, культуры, внешних связей мери, в общих чертах определена география расселения племен. Но не все выводы автора могут считаться полностью обоснованными. Это связано с методикой подхода Е.И. Горюновой к материалу. Основное внимание было уделено выявлению общих черт, способных характеризовать историю и культуру мери, в то время как элементы или признаки материальной культуры, свойственные отдельным группам памятников или определенным хронологическим периодам, специально почти не рассматривались. В результате в число памятников мери были включены дьяковские городища Москворечья, в культуре которых и в топонимике края отчетливо прослеживаются балтские традиции. Явно преувеличена степень родства.


Спорные вопросы этнической истории
северо-восточной Руси IX-XIII веков

Дубов И.В.
Источник: www.a-nevskiy.narod.ru

Для рассматриваемого нами периода данное понятие вряд ли применимо. ты норманнской культуры обнаруживаются также в виде клада куфических монет. Один из первых исследователей Ярославских некрополей, Тихомиров, указывал, что основная масса погребений Тимеревского и Михайловского могильников под Ярославлем принадлежит варягам, да и сама курганная традиция принесена в Ярославское Поволжье норманнами [39]. В развернутом виде взгляды на Волжский путь как исконно варяжский и Ярославское Поволжье как скандинавскую колонию были изложены в исследованиях шведского археолога Т.Арне [40]. В исследованиях Ю.В.Готье и П.П.Смирнова комплексы под Ярославлем трактуются как исключительно торговые центры на Волжском пути, причем их возникновение они тоже связывали с появлением в Верхнем Поволжье скандинавов [41]. Готье полагал, что «поселение под Ярославлем было славянским... но внутри него была норманнская колония, являвшаяся опорным перевалочным пунктом на середине пути из варяг на Восток»; И.Брендстед считает, что «скандинавскую колонию» под Ярославлем основали выходцы из Норвегии [42]. Наиболее осторожная оценка скандинавских древностей в Ярославском Поволжье принадлежит В.В.Седову. Он полагает, что окрестности Ярославля являлись одним из «двух крупных регионов концентрации курганов с захоронениями воинов-дружинников на северо-восточной окраине восточнославянской территории того времени. Оба региона находятся в узловых пунктах Балтийско-Волжского водного пути, связывающего страны Северной и Западной Европы с Востоком». Он отмечает, что в захоронениях ярославских могильников несомненен и скандинавский этнический компонент.

Славяне и пришедшие с ними скандинавы включили данный регион в сферу международной торговли. Новым населением был создан ряд торгово-ремесленных центров, прообразов раннефеодальных древнерусских городов. Изменения происходили и в духовной культуре, идеологии. Появился новый погребальный обряд - курган. Наконец, главным материалом становится не кость, а железо. В Х в. славяне расселяются из этого района по всему Суздальскому ополью вплоть до реки Клязьмы. В это же время прослеживается движение из Ярославского Поволжья в Белозерский край. Конечно, данная схема не исключает прямого проникновения переселенцев из Новгородской земли в Белозерье и в южные районы Волго-Окского междуречья из Верхнего и Среднего Поднепровья. Вся эта серия курганов определяется как скандинавская [45]. Кроме них, скандинавскими являются курганы с камерными гробницами, выявленные в последнее время, а также еще ряд комплексов. Фехнер называет следующее процентное соотношение этнически определенных погребальных комплексов для Тимеревского могильника: 4% скандинавских, 30% финских, 15% славянских; 43% комплексов этнически не определимы. Такие подсчеты были взяты под сомнение и сделан новый количественный анализ погребений, причем неопределимые (43%) отброшены [46]. В итоге получилось, что в Х в. фиксируется 13% скандинавских комплексов, 75% - финских, 12% - славянских, а в начале XI в. - 3,5% скандинавских, 72,5% финских, 24% славянских. В настоящее время в Тимереве насчитывается свыше 30 погребальных комплексов.

Практически в каждом десятом погребении (50 комплексов) обнаружены фибулы, в основном скандинавского происхождения. Всего в Тимеревском могильнике найдено около 40 овальных скорлупообразных фибул, изготовленных в Скандинавии. В сводном описании фибул 20 лет назад числилось свыше 150 овальных фибул, найденных на территории Древней Руси [47]. Таким образом, примерно четверть таких фибул происходит из курганов Тимеревского некрополя. (Конечно, сейчас количество таких находок возросло, но серьезно не изменило статистики и топографии находок в целом.) Это соотношение отражает ту роль, которую играл Тимеревский торгово-ремесленный центр на Великом Волжском пути.

Ряд типов керамики, обнаруженной на Тимеревском поселении, также своими корнями уходит в Скандинавию или имеет там аналогии. Это прежде всего лепные сосуды с загнутым внутрь венчиком [49]. Кроме того, на поселении обнаружен ряд вещей, имеющих северное происхождение или, возможно, выполненных по таким образцам. Это несколько костяных гребней с орнаментом в виде плетенки и меандра, иглы от скорлупообразных фибул, серебряная подвеска с изображением сегнерова колеса, аналогии которым известны в кладах Готланда и Швеции, бронзовый перстень с изображением на щитке сокола или ворона, стилистически восходящего к северным сюжетам, фрагмент бронзовой позолоченной фибулы, бронзовая деталь упряжи или портупеи «звериного стиля», бронзовая ажурная подвеска, аналогии которой также имеются на севере, и ряд других. Однако вещи скандинавского происхождения составляют мизерный процент общего числа находок, и устойчивого характерного норманнского комплекса на поселении пока не найдено [50]. Завязавшись в IX в., достигнув своего апогея в следующем столетии, русско-скандинавские связи свертываются в XI веке.


Поединок волхвов
Дубынина Инга Владимировна
Источник: www.zhurnal.lib.ru

Чтобы яснее была значимость этих обстоятельств, напомним, что великий торговый речной путь, существовавший по сведениям арабских источников в IX-X вв. из Каспия по Волге, пролегал далее в Балтику через Западную Двину или Днепр (опять же далее через Западную Двину), вовсе не нуждаясь для торгового обмена в бассейне Ильмень-озера; если не считать одного из важнейших товаров - соли (причем качественнейшей!), монополистом которой была Руса.

Вероятно, это вообще общее древнее индо-европейское и финно-угорское слово, имеющее то же значение и в славянских племенных говорах. Так, в рассказе о походе князя Олега в 907 г. на Царьград говорится: "И рече Олегъ: исшийте пpе паволочиты Руси, а Словеномъ кропиньныя (10) ("И говорит Олег: исшейте паруса шелковые руси, а словенам крапивные"). Однако в арабских источниках IX в., на которые обратил внимание еще в 1919г. А.А.Шахматов, писалось: "Что касается до Русий, то находится она на острове, окруженном озером. Остров этот, на котором живут они (русь), занимает пространство трех дней пути, покрыт он лесами и болотами; нездоров он и сыр до того, что стоит наступить ногою на землю, и она уже трясется по причине обилия в ней воды" (14). Когда в дренескандинавских текстах упоминается Хольмгард, то есть, в переводе, Островной город, то не исключена возможность того, что первоначально такое название относилось не к Новгороду.


Сборник по археологии Вологодской области
СЛАВЯНСКИЕ ПАМЯТНИКИ НА БЕЛОМ ОЗЕРЕ
Л. А. Голубева

Источник: www.booksite.ru

История землевладения Белозерского края XV—XVI вв. М—Л., 1951, список населенных мест и карты (1—3).]. Вероятно, эта территория, сравнительно мало покрытая лесами и удобная для земледелия, была освоена уже первыми славянскими поселенцами. Нельзя не обратить внимания и на значение этой местности в качестве водораздела между водными системами Волги, Белого и Балтийского морей. Здесь эти системы наиболее сближены друг с другом и в древности соединялись удобными и короткими волоками. Это обстоятельство также не могло не привлекать славянское население. В литературе уже отмечалось, что топонимика основного волска с Шексны на Северную Двину — волока Словенского (из Шексны рекой Словянкой в Словенское озеро) указывает на раннее использование его именно словенами новгородскими. Это подтверждается и тем, что волок, которым новгородцы из реки Сясь попадали в реку Чагодощу и далее по реке Суде в Шексну, также назывался волоком Словенским [42] [В самом верхнем течении р. Чагодощи у р. Воложбы, смыкающейся с бассейном р. Сясь, существовал погост Волокословенский. Н. Н. Чернягин. Длинные курганы и сопки. МИА, № 6, 1941.]. Хотелось бы указать и на то, что по существу весь путь Шекснинского волока отмечен славянскими названиями. Так, название озера Порозобицкого, в которое волоком перетаскивали суда из озера Словенского, и реки Порозобицы, впадающей в Кубанское озеро, вероятно, происходит от славянского пороз — баран [43] [И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, т. II, стб. 1211; т. 1, стб. 874, 224, 1384.].

Представляет несомненный интерес и тот факт, что все простиравшиеся более чем на 17 километров пороги в верхнем течении Шексны (еще в начале XIX века их проходили с бичевой, а в наиболее опасных местах обходили берегом, перегружая кладь с судов на повозки) — носят славянские названия [44] [Пороги начинались у Иванова бора. Самый большой порог Иванова голова, затем Миловец, Кравец, Коленец, Кузнец, Косые гряды, Куприян, Головник, Миль (Шевырев. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь в 1847 г., ч. I и II. М., 1850, стр. 112). Еще один порог назывался Корабль (И. Пушкарев. Описание Российской империи в историческом, географическом и статистическом отношениях, т. I, СПб, 1844). В документах XVI века упоминается также Камень-Шатрец на Шексне. См. Акты социально-зкономической истории, т. II, стр. 288.]. Значительная часть одноименных порогам поселений упоминается в источниках с XV века. Это также не может не подтверждать давнего и прочного освоения славянами основной водной магистрали края.

Основными занятиями древнейшего славянского населения в Белозерском крае были не только земледелие, охота, рыболовство, бортничество и другие лесные промыслы, но и ремесла. В крае имелись запасы железных руд, которые, несомненно, эксплуатировались уже первыми поселенцами, обладавшими навыками металлургического производства. Железную руду добывали кустарным способом по рекам Петуху, Вороне и Колтш. На реке Суде известна добыча серебряной руды. В районе реки Уломы, притока реки Словенки, по отводной книге Кирилло-Белозерокого монастыря 1492 года упоминается Железный ручей. Есть известия о старых разработках железных руд и в Вашкинском районе, Уже с IX—X века торговые отношения связывали Белоозеро не только с Новгородской, но и с Ростово-Суздальской землей и Киевской Русью. Область Белоозера была известна Ибн-Фадлану как страна Вису, откуда привозят соболей и черных лисиц. Находки скорлупы грецких орехов в.


К вопросу об истории древнерусской народности
М. Ю. Лебединский
Источник: www.lib.ru/HISTORY/LEBEDINSKIJ

Приблизительной областью, откуда началось постепенное расселение племен шнуровой керамики (или, как ее иначе назыв-ают, культуры боевых топоров), считают лесное пространство между Вислой и Днепром. Южная половина этого пространства стала в ближайшем будущем местом формирования праславян. Дошли "шнуровики" в своем неторопливом перемещении на быках и конях до Финского залива, Верхней и Средней Волги вплоть до Самарской луки.Расселение это шло крайне неравномерно с постоянным перемешиванием масс переселявшихся. Как выглядели индо-европейцы, практически, неизвестно,но Бэшем в своей книге приводит примерный вид индоевропейцев по ведам - священным наиболее древним книгам, предшествующим созданию религии индуизма и отражавшим, фактически, родоплеменную структуру и идеологию индоевропейцев еще времен их движения из Восточной Европы по причерноморским степным пространствам."....это были высокие, довольно светлокожие люди, в большинстве длинноголовые. Они приручили лошадей и впрягали их в легкие повозки на трех колесах со спицами...Эти люди занимались, главным образом, скотоводством и немного земледелием.В начале 2-го тысячелетия либо из-за пернаселенности, либоиз-за засухи, поразившей пастбища, или вследствие обеих этих причин эти народы пришли в движение. Они мигрировали группами в западном, южном и восточном направлениях, покоряли местныеные народности и смешивались с ними, образуя правящую верхушку. Они приносили с собой патрилинейную систему родства,умение пользоваться конными колесницами...Некоторые предки современных балтийских и славянских народов остались на своей прародине."

сновным типом поселений словен периода захоронений в сопках были селища....Селища обычно возникали вдоль рек и озер, при впадении ручьев и оврагов. Их размеры невелики - от 120х30 до 150х60 м. Известны и более крупные поселения. Так селище Новые Дубовики имело размеры 300х200 м. Селище Золотое Колено занимало 2 га. В основном, селища распологались рядом с погребальными сооружениями, образуя единые комплексы. Для поселений выбирались места наиболее удобные для занятий подсечным земледелием, т.е. вдоль рек с широкими долинами и пологими береговыми террасами. Застройка селищ была достаточно свободной. Жилищами служили наземные срубные дома с печами-каменками того-же типа, что и староладожские, расположенными в углу. Лепная посуда близка нижним горизонтам раскопок Старой Ладоги и как и та определена как производная от пражско-корчакской керамики. Рассматриваемые сосуды являются результатом эволюции славянской керамики 5-7 вв., распространенной от верхней Эльбы. В общем и целом она подобна керамике, находимой в сопках. Кроме керамики в раскопах найдены глиняные льячки, глиняные пряслица, бронзовые спиральки, часть удил, стеклянные бусы, трапецевидные привески. Подольский и Волынский варианты культуры) в 3-м тысячелетии до н.э. Инвентарь захоронений трупоположений сравнительно беден, встречаются и совершенно безынветарные захоронения. В области новгородских словен распространены ромбощитковые (и овальнощитковые) височные кольца, которые служат этноопределяющим признаком этого племени. Концы колец, как правило, сомкнутые, реже - втульчатые. Отдельные находки произведены на территории южнее и восточнее основного региона до р.Оки, а также на Ижорском плато и на Псковщине. Последнее отражает инфильтрацию словен на соседние территории. О последнем свидетельствуют находки таких колец в курганах Ярославского и Костромского Поволжья и в Ростово-Суздальской земле, а также на Смоленщине (22, с,174).Отдельные экземпляры ромбощитковых украшений встречены далеко от их основного ареала - в Дрогичине, на Волыни, в Гомельском Поднепровье. Известны они и за пределами древней Руси. Из земли новгородских словен ромбощитковые кольца проникли в Карелию, Финляндию, на Готланд и в Скандинавию. В курганах Новгородской земли нередко находят тонкопластичные головные серебрянные или бронзовые венчики. Концы их имели отверстия для продевания шнура или крючки для его закрепления. Не исключено, что они являются характерной племенной принадлежностью словен. Вне Новгородского региона они найдены только в Верхнем Поволжье и в междуречье Волги и Клязьмы -регионов, в освоении которых активную роль играли новгородские словене. остатки головного убора из шести рядов округлых и удлиненных оловянисто-свинцовых бляшек. Височные кольца здесь крепились к этому убору.

Для новгородских словен характерны: небогатые шейные ожерелья, преимущественно из стеклянных и пастовых бусообразны.68 цветов. Преобладают зонные бусины, встречаются также шарообразные, винтообразные, ребристые и битрапециодные. Их цвета белый, голубой, синий, желтый, черный. Встречается бисер тех же цветов, кроме черного, а также мелкие кольцевые пастовые бусины. В северо-западной части Новгородчины весьма распространены круглые грудные привески с различными орнаментами, а также ажурные, в т.ч. решетчатые. Довольно широко были распространены перстни и браслеты, принадлежащие к общеславянским типам. Из них наиболее часто встречаются узкопластинчатые и проволочные перстни.(22, с.178) Как поляне на юге, так и словене на севере восточных славян были тесно связаны с летописной историей славянских земель благодаря тому, что селились они вместе со своими союзниками (кривичами, весью и мерью на балтско-волжском торговом пути, связывавшим северную Европу со Средней Азией. Именно оттуда приходили на Русь арабские купцы, знавшие еще в 7 веке. Как свидетельствуют археологические раскопки первые за-хоронения в круглых сопках, которые в достаточной степени достоверности относят к "словенской" культуре, происходили в конце 6 - начале 7 вв. С другой стороны Д.А.Мачинский (см.10) на стр.17 делает вывод из сличения косвенных свидетельств письменных источников, что "словене"могли появиться на этой территрии в интервале 650(вероятнее, 675) - 775 гг. Он же считает, что более ранние археологические находки относятся к каким-то иным событиям в данном регионе.Но там же, на стр.8, он упоминает, что первое поражение "словене" северного подунавья переносят от Византии в 593 -602 гг. Возможно первая волна "словен" ушла на север именно тогда, а остальные двинулись по проложенному пути несколько позже…


Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. Кучкин В.А.

Уже в XVIII в. проявился несомненный интерес историков к вопросам образования территории и географии древних поселений Северо-Восточной Руси. В.Н.Татищев в своем труде «История Российская» посвятил этим сюжетам две специальные главы: «О географии вобсче и о руской» и «Древнее разделение Руссии» [25]. От В.Н.Татищева не ускользнула динамика изменений территории Северо-Восточной Руси. Он указал на переносы ее столицы, на древнейшие формировавшиеся в ее пределах княжества, старался определить их более поздние уделы, наметить общие региональные границы [26]. В основе татищевских разысканий лежали данные русских летописей, содержащих, вообще говоря, мало материала по указанным темам. Вследствие этого, а также в результате не всегда внимательного сопоставления летописных известий В.Н.Татищев допустил ряд неточностей и ошибок, полагая, в частности, что Белоозеро долгое время входило в состав так называемой Великой Руси (по современным понятиям — Новгородской земли), а все остальные центры древней Ростовской земли — в «Русь Белую» [27]; что Галич и Кострома в административном отношении первоначально подчинялись Ростову, Верея — Суздалю, а Старица — Москве [28].

На основании проведенных локализаций М.П.Погодин сумел в общих чертах наметить границы Владимиро-Суздальского княжества к 30-м годам XIII в. [48] Но установив границы этого и других княжеств, он сделал совершенно неожиданный вывод: «пределы княжеств... совпадают с пределами древних племен» [49]. Однако Волго-Окское междуречье не было территорией расселения какого-то одного восточнославянского племени. Стремясь согласовать этот факт с общим выводом, М.П.Погодин объявил, что «все области по княжествам — Полоцкому, Смоленскому, Суздальскому — принадлежали Новугороду искони».

Как же объяснял С.М.Соловьев причины дробления территории между различными княжескими ветвями и последующее ее объединение? С его точки зрения, основную роль здесь сыграла географическая среда. В условиях Восточно-Европейской равнины решающее значение имели реки, водные пути, по которым и шло образование древнейших княжеств: «...особые речные системы определяли вначале особые системы областей, княжеств» [54]. Природа указала и место сложения Русского государства. Это район истоков рек Волги, Днепра и Западной Двины — «Великая Россия, Московское государство, справедливо называемое страною источников: отсюда берут свое начало все те большие реки, вниз по которым распространялась государственная область». Рост государственной территории С.М.Соловьев трактовал как колонизацию, мирное заселение пустых пространств вдоль течений крупных рек: «государство при расширении своих владений занимает обширные пустынные пространства и населяет их; государственная область расширяется преимущественно посредством колонизации...» [56], «...реки много содействовали единству народному и государственному» [57]. Применительно к Северо-Востоку увеличение государственной территории выразилось, по мнению С.М.Соловьева, в освоении земель по р.Волге и по речным путям на юг от г.Ростова [58].

Работа Д.А.Корсакова «Меря и Ростовское княжество» [71]. Автор ставил перед собой задачу дать очерк истории Волго-Окского междуречья с древнейших времен до XV в., следя преимущественно за Ростовским княжеством. При рассмотрении истории Ростовского княжества на различных этапах его существования Д.А.Корсаков определенное внимание должен был уделить проблемам формирования государственной территории. Он коснулся таких сюжетов, как пути проникновения славян в Волго-Окское междуречье, районы их первоначального расселения, подчинение Ростовской области Новгороду,.. Согласно Д.А.Корсакову, Волго-Окское междуречье заселялось славянами из Новгорода…. Начало положила вольная колонизация, развивавшаяся совершенно стихийно под влиянием поисков ответа на "исконный вопрос всего человечества и русского человека в особенности: "где лучше?"" [72]. Далее следовали княжеско-военная, означавшая «завоевание страны», монастырская и промышленно-торговая колонизации [73]. Некритически воспринимая древнейшие известия русских летописных сводов, в частности легенду о призвании варягов, Д.А.Корсаков относил Ростовскую землю к новгородским владениям Рюрика.

Почин сделал В.О.Ключевский, который в своей докторской диссертации предложил новое объяснение происхождения древнерусской государственной территории. По его мнению, под влиянием успехов промысловой и торговой деятельности населения на территории, занятой восточнославянскими племенами, начали появляться города, которые стягивали к себе мелкие местные рынки [87]. В результате образовались городские «промышленные округа», уже не совпадавшие с племенными территориальными делениями [88]. Наиболее интенсивно процесс этот шел в VIII— первой половине IX в. Но в первой же половине IX в., когда поколебалась власть Хазарского каганата над восточными славянами, города вынуждены были «собственными средствами восстановлять и поддерживать свои старые торговые дороги» к приморским рынкам [89]. Торговый город вооружился и подчинил себе промышленную округу [90]. «Торговый вооруженный город стал узлом первой политической формы, завязавшейся среди восточных славян на новых местах жительства», — утверждал В.О.Ключевский [91].

Помимо собственно археологических, важное значение в раскрытии поставленной проблемы имеют нумизматические материалы. Монеты позволяют более точно датировать археологические комплексы, следовательно, и те явления, которые могут характеризовать территориальные изменения. Топография кладов восточных монет IX в. указывает на древнейшие торговые и колонизационные пути в Волго-Окском междуречье.

Эпиграфические источники служат связующим звеном между памятниками вещественными и памятниками письменными. Последние содержат гораздо больше конкретных сведений, характеризующих сложение и развитие государственной территории Северо-Восточной Руси главным образом в конце X-XIV в. Письменные источники в свою очередь делятся на два больших разряда: нарративные и делопроизводственные. Среди нарративных источников в первую очередь должны быть названы летописные своды, поскольку для указанного периода наиболее крупные историко-географические факты могут быть почерпнуты почти исключительно из них. До конца 50-х годов XII в. на Северо-Востоке не велось систематического летописания [228]. Поэтому за время с Х по середину XII в. данные о государственной территории Северо-Восточной Руси приходится извлекать из киевских, новгородских, а с 30-40 годов XII в. - и из переяславских (Переяславля Южного) и черниговских летописных сводов, части которых сохранились в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях [229]. Подобные данные за вторую половину XII - начало XIII в. содержит летописание Киева, Переяславля и Чернигова, а летописание Новгорода Великого - за весь подлежащий рассмотрению хронологический период, т.е. до конца XIV в. В таких центрах северо-восточных княжеств XIII-XIV вв., как Переяславль, Суздаль, Юрьев, Стародуб, Дмитров, Галич, Ярославль, Углич, Белоозеро, Молога, летописной работы, по-видимому, не велось. Во всяком случае, летописание перечисленных княжеств до наших дней не сохранилось, и в источниках нет показаний о его существовании. Таким образом, летописные известия, характеризующие герриторию Северо-Восточной Руси, оказываются различной полноты и подробности уже в силу своего хронологического и географического происхождения. На протяжении 1949-1964 гг. Академией наук СССР были опубликованы, за единичными исключениями, все сохранившиеся на бумаге и пергаменте документы с древнейших времен по начало XVI в. различных центров Северо-Восточной Руси, а также Новгорода, Пскова и Рязани [237].

Генеалогия родов, записанных в книги, составлялась на основании устных фамильных преданий и письменных документов, хранившихся в семейных архивах знати или у московской администрации. Видимо, благодаря родовым преданиям в родословные книги попал целый ряд известий за XIII-XIV вв., не находящих аналогий в других источниках. Для характеристики территорий княжеств Северо-Восточной Руси XIII-XIV вв. наибольший интерес представляют те разделы родословных книг, где помещены росписи княжеских родов. В книгах обычно даются росписи московских князей (великих и удельных), а также тверских, нижегородских (суздальских), стародубских, ростовских (вместе с углицкими), ярославских (вместе с моложскими) и белозерских [241]. Как видно, не все русские княжеские роды заносились в родословные книги [242]. В имеющихся росписях княжеских родов иногда встречаются очень важные историко-географические свидетельства. Так, в росписи ростовских князей содержится сообщение о разделе в 20-х годах XIV в. территории Ростовского княжества на две половины [243]. В росписи ярославских князей отмечается, что город Романов (современный Тутаев) был основан князем Романом Васильевичем, жившим во второй половине XIV в. [244] Однако такие сведения носят эпизодический характер.

Наконец, при изучении государственной территории нельзя обойтись без картографических материалов. Преимущественное внимание должно быть обращено на научно составленные карты и планы. Планомерные инструментальные съемки начались в России при Петре I. Тогда же стали составляться карты на математической основе, однако долготу пунктов долгое время определяли в редчайших случаях [248]. У карт XVIII-первой половины XIX в. есть и другие недостатки: пропуски населенных пунктов, неточное их нанесение, отсутствие или искажение названий [249]. Однако эти недостатки не являются препятствием в использовании карт указанного времени для локализации древних поселений. Во-первых, ранние карты фиксируют старые топонимы; во-вторых, большая подробность карт позволяет находить мелкие географические объекты, фигурирующие в средневековых источниках, например овраги или озера-старицы, по которым определяется география старинных владений. С последней точки зрения особенно важны карты Генерального межевания 1762 г. - начала XIX в., но они не имеют математической основы. По этой и по другим причинам необходимо анализировать все карты на данную территорию по середину XIX в. включительно.

Глава Первая.
Ростовская земля - часть территории древнерусского государства. Образование суздальского княжества, его центры и границы. Владимирское княжество во второй половине XII - первом десятилетии XIII в. Начало его феодального дробления.

Земли Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья, с течением времени ставшие географическим ядром русской государственности, а также центром формирования русской народности, были заселены славянами в сравнительно позднее время. Работы археологов выявили три основных направления славянской колонизации этой территории: с северо-запада по рекам Мсте, Мологе, Волге и далее по правым притокам Волги и левым притокам Клязьмы шла колонизационная волна новгородских словен, ославянившейся веси и, возможно, чуди; с запада, с верховьев рек Днепра и Волги сюда двигались смоленские кривичи; со стороны юго-запада и юга по Оке и далее вверх по ее левым притокам расселялись вятичи [1]. Начало проникновения словен в междуречье рек Волги и Оки приходится на рубеж IX и Х вв.

Известный летописный рассказ о пребывании Яна Вышатича на Белоозере и восстании смердов в Ростовском Поволжье также датируется учеными по-разному. Обычно принято относить сам рассказ и описанные в нем события к 1071 г., т.е. к тому году, под которым рассказ помещен в летописях, или ко времени, близкому 1071 г. [46] Однако летописная статья 1071 г., восходящая к Начальному своду конца XI в. [47], явно искусственно объединяет известия не только разного происхождения, но, по-видимому, и разных годов. Под 1071 г. читаются следующие друг за другом четыре рассказа о волхвах, действовавших в Киеве, Поволжье, среди чуди и в Новгороде. Начинаются они с весьма неопределенного указания на время событий: «в сиа же времена...», «и бывши единою скудости в РостовьстЪи области...», «в си бо времена и в лЪта...», «сице бЪ волхвъ въсталъ при ГлЪбЪ в НовЪгородЪ...» [48. Ростовская земля и ее население находились под юрисдикцией Святослава Ярославича ( новгородского князя). Очевидно, Святослав владел лишь частью ростовской территории [70]. Последняя очерчивается в летописном рассказе довольно определенно: это Белоозеро, которое было, по-видимому, центром владений Святослава на Северо-Востоке, и Ярославль, а также погосты по Шексне и Волге между названными городами. Не может быть, конечно, случайным то обстоятельство, что названная территория непосредственно примыкала к землям Новгорода Великого, где сидел сын Святослава Глеб. О границах Новгорода: -Одновременно на западе формировалась граница Ростово-Суздальской земли с Новгородской. Судя по кресту, поставленному 14 июля 1133 г. будущим новгородским посадником Иваном Павловичем при впадении Волги в оз.Стреж, верховья Волги были новгородскими [174]. В 30-е годы XII в. Новгороду принадлежали стоявший на р.Тверце г.Торжок [175] и Волок Ламский [176]. В первой половине 30-х годов XII в. граничившие с Новгородом земли Ростово-Суздальской области еще не были укреплены. Во всяком случае, описания двух походов новгородского князя Всеволода Мстиславича на Суздаль в конце 1134 г. никаких ростовских крепостей по Волге и ее притокам не упоминают. Лаврентьевская летопись в сообщении о первом походе новгородцев говорит, что они «на ВолзЪ воротишася» [181], Новгородская I летопись старшего извода уточняет, что новгородцы «воротишася на ДубнЪ» [182]. Полки Всеволода двигались, следовательно, по Волге и, дойдя до места впадения в нее р.Дубны, повернули обратно. Устье Медведицы принадлежало Ростову, но это было наиболее удобное место встречи союзников, двигавшихся по Волге (Ростислав Смоленский), Мете и Медведице (сам Изяслав с новгородцами) и с юга из Черниговской земли. Черниговские князья в поход так и не пошли. На устье Медведицы соединились дружины Изяслава и Ростислава. По свидетельству Лаврентьевской летописи, Изяслав «с Новгородци, дошедъ Волгы и повоевавъ ю и не оуспЪ ничтоже Гюргеви и дошед Оуглеча поля, поворотися Новугороду...» [188]. Новгородская I летопись дает иную картину событий. Изяслав и новгородцы «мъного воеваша людье Гюргево и по ВолзЪ възяша 6 городъкъ, оли до Ярославля попустиша, а головъ възяшя 7000, и воротишася роспутия дЪля» [189]. Наиболее подробное описание похода сохранила Ипатьевская летопись. Согласно этому источнику, Изяслав с новгородцами подошел к устью Медведицы. Спустя четыре дня к нему присоединился Ростислав Смоленский. Отсюда союзники двинулись вниз по Волге и подступили к Кснятину. Не получив никаких известий от Юрия, к которому они еще раньше отправили своих послов, Изяслав и Ростислав «начаста городы его жечи и села и всю землю его воевати обаполы Волъгы; и поидоста оттолЪ на Оуглече поле и оттоуда идоста на оустье Мологы» [190]. Став здесь, братья пустили полки «воевать къ Ярославлю». Дождавшись возвращения посланных войск, захвативших «полонъ многъ», киевский и смоленский князья из-за начавшейся распутицы ушли восвояси [191]. Сопоставляя показания трех летописей, можно убедиться в том, что известие Лаврентьевской летописи наиболее кратко и тенденциозно [192]. Размеры опустошений, произведенных зимой в начале 1149 г. Мстиславичами в Ростовской земле, в ней явно преуменьшены. Данные Новгородской и Ипатьевской летописей совпадают между собой и дополняют друг друга. Из Ипатьевской летописи становится очевидным, что левобережье Волги в районе устья р.Нерли принадлежало Ростову. Здесь были «городы... и села», которые пожгли Изяслав и Ростислав. По-видимому, города являлись пограничными крепостцами, поставленными Юрием, а села — центрами княжеского или боярского землевладения в этом районе. Новгородская I летопись называет точное число — шесть поволжских городков, взятых союзниками. Несомненно, что это наиболее значительные ростовские города, стоявшие на Волге. К их числу могут быть отнесены Кснятин и Угличе Поле, которые упоминаются в летописных описаниях похода 1149 г., а также Молога [193]. С какими же пунктами могут быть отождествлены три других города? Судя по тексту летописей, Ярославль не был взят противниками Юрия. На протяжении 1305—1317 гг. тверские и московские князья не раз вступали между собой в вооруженную борьбу. Летописи отмечают резкие столкновения между Тверью и Москвой в 1305, 1307, 1311, 1314 и 1316 гг. [63] В 1314 и 1316 гг. борьба шла за Новгород Великий, и вопрос о Переяславле тогда не стоял. В 1311 г. дело ограничилось сбором полков, но открытой войны не последовало, из чего можно заключить, что и в 1311 г, каких-либо акций в отношении Переяславля не предпринималось. Остаются две даты: 1305 и 1307 гг. На протяжении 1305—1317 гг. тверские и московские князья не раз вступали между собой в вооруженную борьбу.

Летописи отмечают резкие столкновения между Тверью и Москвой в 1305, 1307, 1311, 1314 и 1316 гг. [63] В 1314 и 1316 гг. борьба шла за Новгород Великий, и вопрос о Переяславле тогда не стоял. В 1311 г. дело ограничилось сбором полков, но открытой войны не последовало, из чего можно заключить, что и в 1311 г, каких-либо акций в отношении Переяславля не предпринималось. Остаются две даты: 1305 и 1307 гг.

М.: Наука, 1984. Все права сохранены.
Размещение электронной версии материала в открытом доступе произведено: www.tuad.nsk.ru


Версии о происхождении названия Русь

Русский историк 19-века Д.И.Иловайский (Разыскания о начале Руси, М. 1882, с. 70-71): "Народное имя Рось или Русь, как и многие другие имена, находится в непосредственной связи с названиями рек. Восточная Европа изобилует реками, которые носят или когда-то носили именно это название. Так Неман в старину назывался Рось; один из его рукавов сохранил название Русь; а залив, в который он впадает, имел название Русна. Далее следуют: Рось или Руса, река в Новгородской губернии, Русь, приток Нарева; Рось, знаменитый приток Днепра на Украине; Руса, приток Семи; Рось-Эмбах; Рось-Оскол; Порусье, приток Полиста и прочие. Но главное, имя Рось или Рас принадлежало нашей Волге ".

Ст. 1 Русской Правды: «Положити за голову 80 гривен, аче будеть княжь мужь или тиуна княжа; аще ли будеть русин, или гридь, любо купець, любо тивун бояреск, любо мечник, любо изгои, ли словенин, то 40 гривен положити за нь».

В публикации профессора Ф.И.Кнауэра "О происхождении имени народа Русь" ("Труды одиннадцатого археологического съезда в Киеве, 1899", М. 1902) отмечается, что в древиндийских гимнах "Ригведы" упоминается мифическая река "Rasa", "великая матерь", текущая на дальнем северо-западе, на старой родине. В "Авесте" же, священной книге древних персов, приписываемой самому Заратустре, говорится о реке "Ranha", где живут люди без главарей, где господствует зима и земля покрыта снегом; позже у персов это река "Raha", отделяющая Европу от Азии. Скрупулезным филологическим анализом Ф.И.Кнауэр доказывает этимологичское тождество этих названий с древним именем Волги - "Ра", которое обрело впоследствии такие формы, как "Рос" у греков и арабов, и Рось, Русь, Роса, Руса - у славян. Последними топонимами были названы многочисленные северо-западные реки на новых местах расселения народа, вышедшего в глубокой древности на свои исторические пути с Волги, так же как другие древнеиндоевропейцы, переселившиеся с нее на дальний юго-восток, назвали один из притоков Инда именем той же реки-прародительницы "Rasa". Таким образом, автор считает, что "...имя народа русь чисто славяно-русского происхождения и в точной передаче слова означает не что иное, как приволжский народ".

Финны и карелы словом "ruotsi" называли дружинников у варягов ("варяги" - это социальная группа - воины-наемники, а НЕ народ\национальность). В смысловой основе этого термина лежали понятия "весельные люди", "гребные воины", он в равной степени относился и к славянам, и к скандинавам, и к финно-уграм, входившим в варяжские дружины ;

Версии о происхождении славян: По своему языку все славяне относятся к большой семье индоевропейских народов, издавна населявших Европу и часть Азии (до Индии включительно). В индоевропейскую семью языков входят несколько групп родственных языков: славянская, балтийская, германская, романская, иранская, индийская и др. Среди индоевропейских народов к славянам наиболее близки народы балтийской группы: литовцы, латыши и древние пруссы.


Саклабы к постановке проблемы, А. Ф. Алекперов
Источник: www.karabakh-doc.azerall.info

В рассказе "Дорога между Джурджаном и городом хазар Хамлиджем" Ибн Хордадбех сообщает: "Это (Хамлидж. - А.А.) северный город... От Джурджана до Хамлиджа, расположенного в конце (устья) реки, которая течет из страны ас-Сакалиба и впадает в море Джурджан (Каспий. - А.А.), по морю при попутном ветре 8 дней пути" (32). Изданног рассказа Ибн Хордадбеха видно, что автор под рекой, текущей из страны ас-Сакалиба, подразумевал Волгу. Исследователи считают, что "река Саклабов" изменяла свое значение со временем соотносительно то к Волге, то к Дону. Опять же, воспринимая этноним "ас-Сакалиба" как "славяне", историки переводят "нахр ас-Сакалиб" мусульманских источников, т.е. "река Саклабов", как "река Славянская". А.П.Новосельцев считает, что вопрос - с какой рекой, Доном или Волгой надо связывать "Славянскую реку" арабских источников IX в. - нельзя считать решенным (33). Желание видеть в "саклабах" арабских источников исключительно славян привело А.П.Новосельцева к неправильным выводам относительно рассказа Ибн А'сама ал-Куфи о походе омейядского полководца Марвана против хазар в 737/738 гг. (34). Единственное, на что правильно указывает А.П.Новосельцев, - это то, что ко времени похода Марвана славяне населяли лишь верховья Дона и Волги. Хотя в последней монографии А.П.Новосельцев предполагает, что на "юг" могли происходить отдельные проникновения славян (35). Но это недоказуемо, так как вещественные памятники раннеславянского происхождения на Нижнем Дону ранее XI в. отсутствуют, а в Саркеле появляются лишь после похода Святослава в 965 г. (36). В верховья же Дона и Волги Марван добраться не мог.

Что касается того, почему "нахр ас-Сакалиба" изменяла свое значение соотносительно то к Волге, то к Дону, то в данном случае необходимо заметить важную деталь, в свое время отмеченную В.Ф.Минорским. Для арабов исток указанных рек был общим и Дон являлся рукавом Волги (37). Применение арабами к Дону названия "нахр- ас-Сакалиба" вполне объективно, ибо указанная река в их представлении являлась рукавом Волги. Волга была основной водной магистралью, соединяющей мусульманский мир с "севером" от Прикаспия и более знакомой арабам. В то же время и арабские, и греческие, и киево-славянские летописи показывают наличие на Нижнем Дону булгар (38). Нам представляется неубедительной попытка не-которых исследователей, которые "нахр ас-Сакалиб" мусульманских источников переводят как "Славянская река".. Помимо этого очень интересно - почему "нахр ас-Сакалиба" алКуфи и Ибн Хордадбеха, который в рассказе "Дорога между Джурджаном и городом хазар Хамлиджем" подразумевал Волгу, в процессе исторического развития не стала называться "Славянской рекой", а стала называться ее нынешним именем - Волга. Существует множество этимологий названия "Волга" (39). Известный знаток европейской топонимики А.И.Попов полагает, что присхождение названия "Волга" надо связывать с формой "волгас", что в среднерусских говорах означает "низменный берег реки" (40). Неустойчивое мнение Р.А.Агаеевой, которая считает, что совеременное название "Волга" может иметь два объяснения: или славянское от "влага", "волглый", т.е. "сырой, влажный", либо финно-угорское - "белая, светлая" (41). Кроме того, ряд ученых допускают отождествление "Волги" и "Олкога" скандинавских источников (42).

По нашему мнению, ни одно из вышеуказанных исследований убедительным считаться не может. Как показывают исслледования, положение сонорного "р" в некоторых тюркских языках неустойчиво и его выпадение соответствует правилам тюркской грамматики (43). И не случайно, что Паисий Хилендарский название Волги передает как "Болга", отмечая, что ее нарекли булгары (44) (срав. Волга/Болга (45) - в/б переходящие; Волга/Болга - р.). Таким же образом все сказанное о "нахр ас-сакалиба" может относиться и к "бахр-ас-Сакалиба" (45а), т.е. "море Саклабов". "Страна Саклабов" по "Худуд ал-Алему" относилась к причерноморским булгарам. Даже для компилятора Ибн ал-Факиха, писавшего около 902/903 гг. и назвавшего Черное море "бахр ас-Сакалиба", упоминание славян в этом регионе слишком рано.

Ибн Рустэ, рассказывая о саклабах, пишет: "Страна саклабов ровная, лесистая и они в ней живут" (46). В рассказе "Худуд ал-Алема" по этому поводу мы встречаем: "Это страна большая, в ней очень много деревьев, близко растущих друг от друга и они живут между этими деревьями" (47). Ал-Марвази также сообщает о саклабах, как о проживающих в лесах (va hum nuzul fi tilka - l-masajir и они проживают в тех лесах) (48).. Но это сообщение А.Куника еще более подкрепится, если мы обратимся к рассказу Иордана, где готский историк пишет, что над понтийскими булгарами проживает "...сильнейшее племя акациров... питающееся от скота и охоты" (50). Исследователи по-разному этимологизируют племенное название акациров (51). Рашид-ад-Дин приводит сообщение, что одно из тюркских племен за то, что имело место обитания в пределах лесов, прозывалось "агач-эри", т.е. "лесной человек" (52).Ибн Рустэ сообщает, что у саклабов имеются разные музыкальные инструменты: "у них разновидность удов, танбуров и свирелей (va la hum durub min al-idan/ /va-t-tanabir/ /va-l-mazamir) " (53). В отличие от Ибн Рустэ, автор "Худуд ал-Алема" отмечает: "Они владеют струнными инструментами, неизвестными в исламских странах, на которых они играют" (54).

Что касается свирели, то нужно отметить, что этот инструмент под тем или иным наименованием был широко распространен у многих народов. Интересно сообщение Ибн Рустэ о струнных инструментах саклабов. Необходимо учесть факт, что уже к моменту составления работы Ибн Рустэ, ислам был распространен среди большей части булгар (55). "Лютня", тот перевод, который предлагает слову - "уд" Б.Н.Заходер (56), арабского происхождения. И "уд" был предком лютни. Считать, что "ал-уд", т.е. "лютня" была распространена в начале X века среди славянских народов, не представляется возможным, так как лишь в XIV в. это инструмент под названием "лютня" был распространен в странах Запада, а позднее и Восточной Европе, включая Польшу и Украину. В России же этот инструмент был распространен с начала XVIII в. (57).


Тайны русского народа: в поисках истоков Руси. Два взгляда на историю Древней Руси
Валерий Демин
Источник: www.lib.web-malina.com

Со времени воинствующих русофобов-норманистов XVIII-XIX веков в исторической литературе насаждается далекая от науки точка зрения, согласно которой собственно русская история начинается якобы с призвания варяжских князей, а также с последовавшего вскоре вслед за этим принятия христианства. А до той поры пребывал русский народ, дескать, в диком, варварском состоянии, не говоря уж о том, что славянские племена вообще являются пришлыми на территории, где они обитают в настоящий момент. Укреплению данных идей, весьма далеких от действительности, к сожалению, во многом содействовал Николай Михайлович Карамзин (1766 -- 1826), задавший тон в своей "Истории государства Российского" следующей меланхолической фразой: "Сия великая часть Европы и Азии, именуемая ныне Россиею, в умеренных ее климатах была искони обитаема, но дикими, во глубину невежества погруженными народами, которые не ознаменовали бытия своего никакими собственными историческими памятниками"1.

Отрицание самобытности и автохтонности древней русской культуры, а по существу отторжение древнейших корней русского народа и установление границы его исторического бытия где-то в IX веке н.э. (некоторые снижают эту ограничительную планку до IV -- VI веков) было на руку и официальным властям, и представителям церкви. Первых не интересовало что бы то ни было за пределами государственно-правовых структур, а их возникновение однозначно связывалось с появлением первой правящей династии Рюриковичей. Вторых более чем устраивал тезис о дикости нравов и культуры русских людей до принятия христианства. Позиция эта, всячески поощряемая и культивируемая, дожила до наших дней и заняла доминирующее положение в школьных и вузовских учебниках, научной и популярной литературе, в средствах массовой информации и т.д. В результате повсеместно насаждается мнение, что до определенных (указанных выше) временных пределов русский народ как бы вовсе и не существовал, пребывая во внеисторическом состоянии, а когда возник (вроде бы из небытия) на исторической арене, то просто воспринял идеологию, культуру и государственно-правовые традиции, сложившиеся до него и без него. По счастью, в русской исторической науке всегда была сильна и другая струя. Многие выдающиеся и рядовые исследователи постоянно искали истоки русской самобытности в самых глубинах человеческой истории, не противопоставляя славян древнейшим этносам, жившим на территории современной России, и отыскивая русские корни (и не только их) у народов, испокон веков обитавших на Севере и в других областях Евразии. Эта традиция восходит к двум замечательным деятелям отечественной науки -- Василию Никитичу Татищеву (1686 -- 1750) и Михаилу Васильевичу Ломоносову (1711 -- 1765). Труды обоих, посвященные древнейшей русской истории, были опубликованы посмертно; первый том "Истории Российской" Татищева, где подробнейшим образом рассматривается генезис русского народа, увидел свет даже на год позже ломоносовской "Древней российской истории..." (хотя и создан был почти на два десятилетия раньше). Однако оба русских ученых независимо друг от друга отстаивали одну и ту же мысль: корни русского народа уходят в глубины тысячелетий и затрагивают этносы, издревле заселявшие север Евразии и известные под разными именами античным и иным авторам (к последним можно отнести составителей библейских книг, арабских, персидских, китайских и других хронистов).

Татищев напрямую вел родословную славян (а следовательно, и русских) от скифов, по современным данным появившихся в Причерноморье ориентировочно в VII веке до н.э., ареал же их расселения распространял далеко на Север и в Сибирь, именуя наших далеких северных прапредков скифами [г]иперборейскими. Праотцом славян и русских, исходя из данных вавилонского летописца Бероса, Иосифа Флавия и более поздних историков вплоть до анонимного автора "Синопсиса" XVII века, Татищев считал Мосоха -- шестого сына библейского Яфета (Иафета) и внука легендарного Ноя. А.И.Асов удачно объясняет происхождение имени Моск от протославянского и древнерусского слова "мозг": в устной речи две последние согласные становятся глухими, и все слово звучит как "моск".От имени Мосоха (Моска) впоследствии образовались наименования: Москва -- сначала река, затем и город на ней, Московия, московиты, москвитяне, москвичи... Яфет (Иафет) же, сын Ноя, по мнению многих, тождественен греческому титану Япету (Иапету), отцу Прометея, жившему, как и все другие титаны (после поражения от Олимпийцев и временного низвержения в Тартар), на Островах Блаженных, на самом краю Земли, то есть на Крайнем Севере -- в Гиперборее (о чем речь пойдет впереди). Родословная потомков Ноя и основанные на ней легенды были когда-то чрезвычайно популярны на Руси2 и породили вереницу апокрифических сочинений. Насчитывается около ста списков подобных "повестей" -- преимущественно ХVII века; некоторые из них полностью вошли в хронографы и летописцы (например, в "Мазуринский летописец"). Публикация данных произведений, исключительно важных для понимания русской предыстории и становления национального самосознания, прекратилась еще в прошлом веке. Современные ученые вообще считают их продуктом чистого сочинительства. Сидел якобы некто (и откуда такой прозорливец взялся?), глядел в потолок и от нечего делать сочинял, что в голову придет, а другие потом у него списали. Так ведь получается? Но нет! Безымянные авторы, вне всякого сомнения, опирались на какие-то не дошедшие до нас источники (если не письменные, то устные). Следовательно, ядро этих повестей опирается на действительную историю, хотя и закодированную в виде образов дописьменного творчества народных масс.

Историки-снобы подчеркнуто высокомерно и чуть ли не с брезгливостью относятся к попыткам свести генезис древних народов к отдельно взятым предкам или родоначальникам, рассматривая это исключительно как акт мифопоэтического творчества. Но факты говорят о другом. Никто ведь не усматривает ничего крамольного в высказываниях типа: "Иван Грозный взял Казань"; "Петр Великий построил Петербург"; "Суворов перешел через Альпы"; "Кутузов разгромил Наполеона". Каждому ясно: хотя речь идет о событиях, связанных с деяниями больших масс людей, символизируют их в каждом конкретном случае отдельные личности. Так было в прошлом, так будет всегда. Кроме того, родословие во все времена начиналось с какой-то точки отсчета, и к ней всегда привязывалось конкретное лицо -- пусть даже легендарное. Татищев не был одиночкой в изучении древнейших корней русского племени. Не менее скрупулезно и панорамно данная проблема проанализирована Василием Кирилловичем Тредиаковским (1703 -- 1769) в обширном историческом труде с подробным, в духе XVIII века, названием: "Три рассуждения о трех главнейших древностях российских, а именно: I о первенстве словенского языка над тевтоническим, II о первоначалии россов, III о варягах-руссах, словенского звания, рода и языка" (СПб, 1773). В этом незаслуженно забытом трактате только вопросу о Мосохе (Мосхе) как прапредке московитов-москвичей посвящено не менее двух десятков страниц. Вывод таков: "...Рос-Мосх есть праотец как россов, так и мосхов... Рос-Мосх есть едина особа, и, следовательно, россы и мосхи суть един народ, но разные поколения... Рос есть собственное, а не нарицательное и не прилагательное имя, и есть предимение Мосхово"3.

Тредиаковский, как никто другой, имел право на вдумчивый историко-лингвистический и этимологический анализ вышеочерченных проблем. Всесторонне образованный ученый и литератор, обучавшийся не только в московской Славяно-греко-латинской академии, но также в университетах Голландии и парижской Сорбонне, свободно владевший многими древними и новыми языками, работавший штатным переводчиком при Академии наук в Санкт-Петербурге и утвержденный академиком по латинскому и русскому красноречию, -- выдающийся отечественный просветитель стоял вместе с Ломоносовым у истоков русской грамматики и стихосложения и явился достойным продолжателем Татищева в области русской истории. Помимо завидной эрудиции, Тредиаковский обладал редким даром, присущим ему как поэту, -- чувством языка и интуитивным пониманием глубинного смысла слов, что неведомо ученому-педанту. Так, он решительно поддержал и развил мнение, упомянутое еще у Татищева, о русскости древнегреческого наименования "скифы". В соответствии с нормами греческой фонетики эта слово произносится, как "скит[ф]ы". Второй слог в греческом написании слова "скифы" начинается с "теты" -- Q в русском озвучивании она произносится и как "ф", и как "т", -- причем в течение времени произношение звука менялось. Так, заимствованное из древнегреческого языка слово "театр" до XVIII века звучало как "феатр", а слово "теогония" ("происхождение Богов") еще недавно писалось "феогония". Отсюда же расщепление звучания в разных языках имен, имеющих общее происхождение: Фе[о]дор -- Теодор, Фома -- Том[ас]. До реформы русского алфавита в его составе (в качестве предпоследней) была буква "фита" -- Q, предназначенная для передачи заимствованных слов, включающих букву "тета". И слово "скифы" в дореволюционных изданиях писалось через "фиту". В действительности же "скит" -- чисто русский корень, образующий лексическое гнездо со словами типа "скитаться", "скитание". Следовательно, "скифы-скиты" дословно означают: "скитальцы" ("кочевники"). Вторично, в качестве позднейшего заимствования из греческого языка, где оно служило названием пустыни, общая корневая основа "скит" вновь вошла в русское словоупотребление в смысле: "отдаленное монашеское убежище" или "старообрядческий монастырь". Ломоносов по поводу вопроса: можно ли именовать Мосоха прародителем славянского племени вообще и русского народа в частности -- высказался гибко и дипломатично. Великий россиянин не принял бесповоротно, но и не отверг категорически возможности положительного ответа, оставляя "всякому на волю собственное мнение"4. Аналогичным образом было расценено и предположение о вероятном родстве московитов-славян с Геродотовым племенем месхов, оказавшихся в конечном счете в Грузии. Что касается самой Геродотовой "Истории", то ее авторитет для раскрытия генетических корней русского племени Ломоносов считал непререкаемым. В концентрированном виде такое же понимание впоследствии сформулировал другой выдающийся русский историк -- Иван Егорович Забелин (1820 -- 1909): "...Никакая отрицающая и сомневающаяся... критика не может отнять у русской истории истинного сокровища, ее первого летописца, которым является сам Отец истории -- Геродот"5. Ныне представление о прямом родстве славяноруссов со скифами и другими древними народами Евразии считается не иначе как наивным. Между тем позиция Татищева -- Ломоносова -- Забелина может быть существенно подкреплена за счет аргументов, исторического языкознания, мифологии и фольклора. Линия, идущая от историков ХVII -- ХVIII веков, была продолжена и закреплена в трудах Дмитрия Ивановича заимствованных из Иловайского (1832 -- 1920) и Георгия Владимировича Вернадского (1877 -- 1973), написавшего по-английски книгу "Древняя Русь" (1938 г.; рус. издание -- 1996 г.), где история русского народа начинается с Каменного века и проводится через последующие этапы: киммерийский, скифский, сарматский и т.д. Нельзя пройти и мимо исторических сочинений Александра Нечволодова и Льва Гумилева. Известный в прошлом археолог и историк русского права Дмитрий Яковлевич Самоквасов (1843 -- 1911) также отстаивал скифское происхождение русского народа, а прародину славяноруссов именовал Древней Скитанией6. Естественно, речь должна идти не об одном только русско-скифском родстве, но и о генетическом единстве множества народов, населявших в древности просторы Евразии.

История не всегда благосклонна к собственным радетелям, подвижникам и летописцам. Примеров тому не счесть. Для русских же поучительна и показательна жизнь и деятельность человека, внесшего неоспоримый вклад в становление и организацию исторической науки в России. Имя его, мало что говорящее современному читателю, -- Александр Дмитриевич Чертков (1789 -- 1853). Он обладал одним из самых богатых в России собраний книжных, рукописных и нумизматических редкостей. На данной основе впоследствии была создана и отстроена (дом с лепным фасадом в начале Мясницкой улицы) знаменитая частная Чертковская библиотека -- бесплатная и общедоступная. Здесь, кстати, до перехода в Румянцевский музей работал Н.Ф.Федоров и здесь же состоялось его знакомство с молодым К.Э.Циолковским: длительное общение в стенах Чертковской библиотеки в 1873/74 гг. оказало решающее влияние на формирование космического мировоззрения будущего основоположника теоретической и практической космонавтики. Бесценное собрание Черткова было подарено Москве, некоторое время пребывало в Румянцевском музее (ныне Российская государственная библиотека), в настоящее время книги находятся в Исторической библиотеке, а рукописи -- в Историческом музее.

В последние годы жизни Чертков являлся президентом Общества истории и древностей российских и опубликовал во Временнике данного Общества, а также в виде отдельных оттисков (книг) несколько удивительных исторических изысканий: "Очерк древнейшей истории протословен" -- (1851 г.), "Фракийские племена, жившие в Малой Азии" (1852 г.), "Пеласго-фракийские племена, населившие Италию" (1853 г.), "О языке пеласгов, населивших Италию" (1855 г.). Опираясь на глубокое знание древних языков и практически на все доступные ему источники, Чертков указал на языковое и этнокультурное сродство между славяноруссами, с одной стороны, а, с другой, -- с пеласгами, этрусками, скифами, фракийцами, гетами, эллинами, римлянами... Однако открытие ученого-романтика, которого можно с полным основанием сравнить с Генрихом Шлиманом, не стало событием в отечественной и мировой историографии -- здесь в почете были совершенно иные ценности: эмпирико-позитивистские, вульгарно-социологические, психологические, структуралистские, семантико-семиотические и т.п. И сегодня время Черткова еще не наступило – проделанная им колоссальная работа ждет и своего продолжения, и своих продолжателей. Впрочем, современный подход требует не выведения славяно-русского языка из пеласгийского или из этрусского и критского, как это было недавно проделано в книге Г.С.Гриневича "Праславянская письменность. Результаты дешифровки" (М., 1993), а поиска общих истоков всех индоевропейских и неиндоевропейских языков.

Корни русского языка и русского народа находятся гораздо глубже. Истоки Руси уходят в тысячелетние дали и обнаруживают свои начала в той нерасчлененной этнолингвистической общности, с которой, собственно, и начиналось человечество. Происхождение славян, русских и всех других народов, их языков и культур предстает совершенно в другом свете, если проанализировать общеизвестные факты с точки зрения метода археологии языка и реконструкции смысла. Мировоззрение русского народа уходит во тьму веков и тысячелетий, к тому неведомому времени, когда пестроцвет современных этносов и языков был спаян в единой нерасчлененной этнолингвистической общности племен, обычаев, представлений об окружающем мире и верований. Есть все основания утверждать, что в самых глубинных истоках, на заре становления людского рода Еще русский историк и этнограф польского происхождения, один из основоположников отечественной топонимики Зориан Яковлевич Доленга-Ходаковский (1784 -- 1825), критикуя норманистские пристрастия и предпочтения Н.М.Карамзина, писал: "Тогда б увидел и сам автор [Карамзин. -- В.Д.], касательно Святой Руси, что сие слово не составляет ничего столь мудреного и чужого, чтобы с нормандской стороны, непременно из-за границы, получать оное; увидел бы что оно значит на всех диалектах славянских только цвет русый (blond) и что русая коса у всех ее сыновей, как Rusa Kosa i Rusi Warkocz [коса. -- В.Д.] у кметей (крестьян) польских равномерно славится. <...> Есть даже реки и горы, называемые русыми".11

Таким образом, этноним "русский" и топоним "Русь" сопряжены с санскритским словом ruca и общеславянским и древнерусским "русый" со смыслом "светлый" (оттенок). Если открыть "Толковый словарь живого великорусского языка" Владимира Даля на слово "Русь", то найдем там аналогичное объяснение: "русь", по Далю, означает прежде всего "мир", "бел-свет", а словосочетание "на руси" значит "на виду". У Даля же находим еще одно удивительное слово -- "светорусье", означающее "русский мир, земля"; "белый, вольный свет на Руси". Здесь не только корневые основы, но и их значения сливаются в одно целое. О распространенности и укорененности понятия "светорусье" можно судить по "Сборнику Кирши Данилова", где эпитет "светорусские могучие богатыри" выступает как норма. Еще раньше (по письменной фиксации) сочетание слов "светлый" и "русский" употребляется в договоре князя Олега с греками 911 г., текст которого включен в "Повесть временных лет". Классическая схема научного познания очерчена Львом Гумилевым. Любую проблему можно рассматривать по меньшей мере трояко: с точки зрения мышиной норы, с вершины кургана и с высоты птичьего полета. Современная этимология -- в основном взгляд из мышиной норы. Этимологи копали глубоко и обильно, но при этом, как правило, не смотрели вдаль, воображая, что весь мир языка -- сплошная мышиная нора. Мало кому хватает фантазии и воображения подняться хотя бы на вершину кургана и тем более достичь высоты птичьего полета. Макроэтимология же позволяет отвлечься от частностей, мелких деталей, нудных транскрипций, традиционных подходов, закостенелых схем, ползучего эмпиризма, -- и, воспаряя ввысь, взглянуть на современную лексику с высот тысячелетий. Безусловно, вероятность погрешности в макроэтимологических изысканиях достаточно велика, но не настолько, чтобы отступить от научности, и не намного выше традиционных микроэтимологических выкладок, учитывая значительную вариативность и гипотетичность последних. Мифология -- всегда мистифицированная и опоэтизированная история. И космология! Причем мистификация происходит без всякого злого умысла -- вполне естественным путем. При передаче сведений от поколения к поколению в условиях отсутствия письменности (если не выработаны специальные приемы сохранения информации) первоначальные сведения подвергаются неизбежному и непроизвольному искажению. К тому же в течение веков и тысячелетий этносы (а вместе с ними роды, племена, семьи) распадаются, переселяются с одной территории на другую, а то и вовсе исчезают с лица Земли. Да еще войны и социальные перевороты. Да еще идеологическая или религиозная цензура. Да еще поэты и художники поприбавят. В результате факты и превращаются в мифы.

Значит ли все сказанное, что мифы -- сплошная выдумка? Ничуть! Они вполне поддаются научному анализу и реконструкции первоначального смысла. В мифологических сюжетах и образах закодированы и реальные события далекого прошлого, и отголоски стародавних общественных отношений и норм поведения, и представления о мироздании и его законах, и память о катастрофах в истории Земли и великих переселениях народов. Именно в таком смысле следует понимать энергичное утверждение Н.Ф. Федорова: "Мифология не басня, а истина, действительность, и никогда ее не убьет метафизика"12. Применительно к истории вообще и русской истории в особенности не менее определенно высказался Г.В.Вернадский: "...Следы древней исторической основы могут легко быть обнаружены под мифологическим покровом"13.

Мысль о том, что мифология и фольклор (особенно эпос) -- это не что иное, как преломленная сквозь призму народного миросозерцания древняя история, развивалась еще Якобом Гриммом (1785 -- 1863) в его классическом и, к сожалению, до сих пор не переведенном на русский язык труде "Немецкая мифология" (1835 г.). Но здесь он вовсе не был оригинален. Существует древнейшая традиция -- считать Богов, которые впоследствии стали объектом религиозного поклонения, по происхождению своему такими же людьми, как и простые смертные. Подобный подход присущ народам всех континентов, хотя схемы и модели самого обожествления не всегда и не у всех совпадали. И уж, конечно, сказанное никак не относится к позднейшему монотеизму мировых религий, рассматривающих Бога как безличное и достаточно абстрактное Первоначало. Ничего похожего не было ни в египетской, ни в ведийской, ни в шумерской, ни в ассиро-вавилонской, ни в древнекитайской, древнеславянской, древнекельтской, древнегерманской, ацтекской и всем наборе северо-, центрально- и южноамериканских мифологий. Здесь Боги изначально выступали как люди, разве что наделенные бульшими способностями и силой воли.

С наибольшей наглядностью это проявилось в античной мифологии и политеизме. А возникшие позднее распространенные переложения, скажем, древнегреческих мифов не имеют ничего общего с реальными событиями. В настоящее время налицо восприятие мифов исключительно как вымысла -- либо художественного, восходящего к Гомеру, либо социологизированного (в плане вульгарного истолкования религии как иллюзорной формы сознания, а то и прямого обмана). Дабы убедиться, что все здесь не совсем так и даже совсем не так, достаточно обратиться к сочинениям античных историков Диодора Сицилийского (единственный раз переведенного на русский язык в ХVIII веке) или Дионисия Галикарнасского (вообще никогда не переводившегося на русский язык, как и вавилонский историк Берос, писавший по-гречески). Все трое излагали историю античных Богов в русле реальной человеческой истории. Вот что пишет, к примеру, Диодор об Уране, считавшемся Богом Неба, о котором и Гомер, и Гесиод, и другие мифологи не могли сообщить ничего конкретного и вразумительного: "Повествуют, что первый начал царствовать у них (атлантийцев) Уран, который свел разбросанно живущих людей в городскую ограду, причем они согласились прекратить внезаконную и звериную жизнь. Он изобрел употребление и накопление домашних плодов и немало из других полезных вещей. Он овладел большей частью вселенной, по преимуществу -- странами к западу и северу. (4) Ставши усердным наблюдателем звезд, он предсказывал многое из того, что должно совершиться в мире. Он ввел для народа исчисление года по солнечному движению, месяцев же -- по луне и научил распознавать времена каждого года. Потому-то многие, не зная вечного порядка звезд, удивлялись происходящему

amazing counters
Office Depot Coupons
Рэйтинг@Mail.ru